Бархатная революция нового тысячелетия
Всероссийская конференция «Историческая наука на пороге третьего тысячелетия» собрала в стенах Тюменского государственного университета более двухсот ученых-историков из сорока городов России, ближнего и дальнего зарубежья.
В последние годы, по мнению многих, историческая наука в России и за рубежом испытывает сильное давление со стороны других научных дисциплин. В начале 90-х годов специалисты в области естественных наук — математики, химии, физики — сначала в частных беседах, а затем и в средствах массовой информации, предлагали свое видение, свою трактовку российского и мирового исторического процесса. Напрочь отвергалось то, что считалось незыблемым десятилетиями. Все это происходило на фоне падения авторитета профессиональных историков, «дискредитировавших» себя трактовкой событий 30-80-х годов. Мнения непрофессионалов от истории казались от этого еще более привлекательными.
В качестве исходной концептуальной схемы исследований выступила синергетика — научное направление, изучающее связи между различными элементами одной структуры. Одним из трех китов синергетики является теория случайных процессов. Так, в новейших исторических исследованиях вместо привычных, заученных в школе закономерностей исторического процесса ведущее место заняла категория «случайности». Случайность, а не необходимость, стала важным элементом Истории.
Пришло время, когда, по словам Сергея Кондратьева, декана исторического факультета ТГУ, «исчезли великие идеи, и вместе с ними ушли в прошлое великие историки». Для ученых важнее стала деталь, нечто нетипичное, чем универсализм в решении проблем; конкретный сюжет интересней обобщения, а «свой путь» и «свой язык» предпочтительней устоявшейся методологии. Специалисты и их круг общения стали слишком «узкими» — по всему миру знатоки конкретных тем едва ли не в лицо знакомы друг с другом. А прибывающая молодежь, быстро овладевая языками и современными средствами коммуникации, получила возможность свободно обмениваться любой информацией и представлять свои работы на международном уровне, не спрашивая разрешения светил. Поэтому, как иронично заметил Сергей Витальевич, «те, кто представлял не науку, а самих себя, давно уже влились в мировую историческую науку».
Изменились и жанровые требования к историческому повествованию. Актуальность сюжета все чаще определяется не общественной, а коммерческой значимостью — чем больше шансов заинтересовать им какой-нибудь фонд или издательство, которое платит гонорары, тем лучше. Историк вынужден отдавать предпочтение малым жанрам — статьям, очеркам, эссе, рецензиям. В зависимости от полученных знаний он становится то переводчиком, то издателем, заставляя себя довольствоваться малым — ролью автора предисловия или комментатора. Наука все больше превращается в «род словесного творчества».
В случае окончательного завоевания власти синергетикой свершится переворот, «бархатная революция» в исторической науке. Уже сейчас идут споры о том, «а есть ли кризис?» Мнения по этому вопросу у историков расходятся, но никто не отрицает, что разрушены основы традиционной научной методологии, отсутствуют универсализм в решении проблем и само понятие «проблемы» в старом понимании. По мнению многих, исследователи лишились возможности, а может, и необходимости, в целостности анализировать происходящие и прошедшие события, налицо разрыв причинно-следственных связей. Может, поэтому в современной российской исторической науке до сих пор так и не созданы масштабные, фундаментальные труды. А из специалистов в области гуманитарных наук наиболее активно новую парадигму используют психологи и политологи.
Так что же день грядущий готовит исторической науке — полное превращение ее в художественную литературу, в приложение к Интернету или «реабилитацию» в научных правах? На этот вопрос участники конференции «Историческая наука на пороге третьего тысячелетия» не дали окончательного ответа. Последнее слово, как всегда, осталось за Историей.