В башне поселился дух
Старая водонапорная башня напротив областной библиотеки — тюменский реликт. Сколько раз ее собирались снести, да не получилось. Горожане привыкли, приезжие поудивляются, но потом говорят: «А что? Необычно и запоминается». Под стать этой «крепости» и уникальное заведение, «засевшее» в ней почти четверть века назад. Многопрофильный военно-патриотический юношеский клуб «Дзержинец», поставивший на ноги сотни трудных подростков.
И сегодня у руля — отец-основатель клуба, известный педагог Ген Саныч (Геннадий Александрович Нечаев), хотя большую часть текучки взяла на себя директор клуба, кандидат педагогических наук, доцент кафедры общей педагогики ТГУ Ольга Селиванова. Сейчас клуб пользуется поддержкой городского комитета по молодежной политике и продолжает работу в новых условиях. Имя осталось, поскольку Селиванова считает, что в 20-е годы Дзержинский многое сделал для трудных ребят, беспризорных.
Военно-спортивное воспитание клуба тесно связано с другими формами работы Последние два года сильно продвинулось культурно-творческое направление. И это связано с тем, что директор — филолог по базовому образованию — пригласила возглавить его недавнего шефа, доктора филологии, профессора ТГУ Наталью Дворцову. Сначала это были академические занятия по истории и теории культуры. Потом воспитатели, инструкторы, выпускники и подопечные вместе с профессором решили знания дополнить сотворчеством. Образовали литературную студию «Тегга incognita», что в переводе с латыни означает «неизведанная земля».
В минувшую пятницу в ТГУ состоялся дебют — первое выступление студии. Премьерный литературно-музыкальный спектакль назвали «Башня: версия-2000». Все вместе долго отбирали самый жгучий, интересный молодым материал. Остановились на иронической и игровой стихии — андеграундной, эпатирующей официоз, дурость недавнего прошлого и хищничество сегодняшнего дня — поэзии Тимура Кибирова. На произведениях парадоксальных постмодернистов Дмитрия Пригова и Виктора Eрофеева. Вся троица популярна у молодежи, считается лидерами наших авангардистов, дерзит напропалую, сокрушая словом все, что считает пошлым и косным. Достается любым темным пятнам в современной истории, политикам и социальным догмам.
Спектакль стал протестом против насилия, закабаления человека, манипулирования молодежным сознанием. Оттолкнулись от «Бесов» Достоевского, «пригласили» Сталина разобраться со строптивым писателем. Пошла игра слов, все меньше букв в фамилии классика. И вот она исчезла. Нет человека -нет проблемы…
Студийцы пародировали и нынешние молодежные тусовки, дурные стереотипы поведения, наркотики, агрессивный инфантилизм. Спектакль заканчивается на созидательной ноте. Интересный момент: клуб заболел духом творчества, филологической наукой. Сегодняшние острые споры про то, на каком языке должно говорить искусство на переходе к XXI веку, этакими квантами-порциями были включены в зрелище.
Поставить спектакль помогла кандидат филологии, коллега Дворцовой по кафедре русской литературы Лариса Кислова. Она закончила еще и режиссерские курсы, занималась в университетской поэтической студии (1975-1990) в ее «золотом» составе 80-х гг. Не стареет, однако, сэновская классика. Та студия называлась СЭН («Союз энтузиастов»). Для любого любительского коллектива оформление спектакля, технические приемы — головная боль. Особенно в это непростое время. Тут два пути. На первом зрителя завлекают спецэффектами, ультрасветом. Какой там гуманизм, тонкость чувств, блистательная актерская игра, идущая от сердца и от мастерства. В этом случае видишь не сцену, а монотонное шоу, однообразные ритмы, этакий подиум для демонстрации дорогих костюмов. И пустота содержания. Прикрываются сексуальными скачками, пошлыми, но якобы смешными репликами. Увы, нынешним спонсорам такое нравится. Они кивают на Запад, но и там есть не только попса и масс-культ, но и настоящее искусство.
Второй путь — творческое самовыражение красоты человеческой души, дух творчества, который поселился в башне. Переплетением рук создается чудесный сад, старинный «ручеек» помогает вести диалоги, сложные перестроения в мизансценах выражают мысли и чувства в действии. Вот такие сэновские приемы и передала новой молодежной студии Кислова. Eсть и находки. Глядишь, пригодится другим коллективам.
Дворцова и ее питомцы взяли много обычных (и недорогих) гофрированных коробок, обклеили их бумагой, расписали, поместили нужные фото. Из этих кубов возникают необычные и хорошо смотрящиеся декорации. Так что — голь на выдумку хитра, и не все то золото безголосой попсы, что блестит.
Кстати, многие тюменские любители жалуются еще и на рекламу. Дорого, мало кого удается оповестить о своих спектаклях. Но несколько скромных объявлений собрали на клубную премьеру порядочную аудиторию. Что же касается «Курьера», подчеркну не в первый раз: про все интересные события в городской молодежной культуре наша газета сообщает бесплатно. Деньги, конечно, сегодня многим и многое диктуют в России. Только есть сегодня истина — не купить вдохновение, тот труд души, который передали зрителям студийцы башни.
…Скорбные вести, горестные утраты. Ушел молодым из жизни Кирилл Сидоров. Он учился в ТГУ на филфаке, много занимался новым молодежным литературным дискурсом — поэтическим языком XXI века. Говорят, что его жизнь оборвалась прямо в эфире радиостанции, где он работал в последнее время звукорежиссером. У меня остались его необычные небольшие книги, подаренные еще в университете: «Когда я открыл огонь» (1990), «Восточный базар» (1992), «Сплины» (1995). Зря он так много играл со смертью, словно чувствовал — бездуховное время настигнет и поразит. Он знал; «будешь жечь спички, Пытаясь рассмотреть. Что осталось от тебя: Может, ты разрушил праздник?» — белый стих -памятный стих. Упокойся с миром.
В минувшую пятницу «Радио России» сообщило, что в Чечне погиб репортер и фотожурналист еженедельника «Наше время» Александр Eфремов. Я знал его недолго — молодой, красивый, полный энергии и жажды творчества. Он был из тех, кто уважал журналистское мастерство старшего поколения. Не в пример многим моим выпускникам-дипломникам, работающим в нашей прессе, даже спорил со мной, пытаясь понять другую точку зрения. Он не был моим студентом, он был коллегой, собратом по профессии. Таким, что заставлял меня лишний раз почистить перо. Будем помнить. И все-таки ужасно, как вырос за 90-е годы мортиролог молодых талантливых тюменцев. Мало успели, но запомнились.
***
фото: Сцена из спектакля «Башня-2000»