Я живой вопреки похоронке
«Полгода войны. На фронте время спрессовано до предела. Каждая минута, а то и секунда, может о казаться последней. Но боязнь пуль и осколков сказывалась лишь поначалу…».
Так начал рассказ почетный гражданин Тюмени Иван Дмитриевич Данкин. Весной 1944 года началась для механика-водителя СУ-76 Данкина боевая страда.
«Наш 768-й отдельный самоходно-артиллерийский полк сражался на 3-м Прибалтийском фронте. Самоходки были с легкой броней и брезентовым верхом. Мы называли их «БМ-4» («братская могила четырех»). Многое довелось повидать за полгода войны, двигая рычагами.
24 августа 1944. Моросил противный мелкий дождь. На гусеницы моей «сушки» налипали тонны грязи. Одно утешение, что погода нелетная и фрицев в воздухе нет. На земле становилось все жарче — немцы вели ураганный огонь из орудий, но мы двигались вперед.
На подступах к Тарту на широком картофельном поле мою самоходку подбило. Снарядом сорвало люк. Я успел выскочить, хотя и был ранен в ногу. Полз к своим под минометным обстрелом. В голове одно: хоть бы не убило. Повезло. Четыре месяца лечился в госпиталях. Написал домой письмо о том, что ранен, но живой. Письмо оказалось весьма кстати — ведь мать и сестра получили похоронку. В ней черным по белому было написано: «Старшина Данкин И.Д. 24 августа 1944 года пал смертью храбрых в боях за Родину». И вдобавок — «похоронен неизвестно где».
Старшая сестра Татьяна приехала ко мне в госпиталь и увидела меня своими глазами. Радости было — пером не описать. Тот бой под Тарту оказался для меня последним, хотя службу в армии продолжал до 1948 года».
***
фото: