Заводской гудок тут замолк навсегда.
Восемьдесят лет назад, в октябре 1942 года, в Тюмень прибыл эвакуированный из Днепродзержинска завод авиационных лаков, а следом за ним — Московский химический под номером 94.
Их разместили на бывшем казенном винном складе, после революции преобразованном в спиртоводочный завод, а спиртоводочный перевели в здание бывшей Ильинской церкви, в которой с 1930 года находился ломбард. Переезд спиртоводочного завода сопровождался трудностями и потерями, смонтированное почти полвека назад оборудование не годилось для новой площадки, на первом этаже с трудом разместили производственные помещения, кухню и кладовую, на втором -лабораторию, клуб, буфет, на колокольне оборудовали деревообрабатывающую мастерскую. Не смогли перевезти ректификационный аппарат, так как для него не было подходящей по мощности котельной, поэтому спирт за счет одной перегонки не доходил до 95 процентов, максимум 75, что тоже поддерживало возросшие потребности в спирте в это военное время.
Приехавшие заводы объединили в один с литерным номером 636, который стал относиться к народному комиссариату химической промышленности. Через несколько месяцев упорного труда завод уже выполнил военный заказ на выпуск стратегической продукции -бакелитовой смолы для производства авиационной фанеры, из которой делали самолеты, в частности, Як-12.
Через небольшой промежуток времени завод приступил к выпуску искусственных смол и лаков для военной техники. Для прибывших с заводом специалистов и рабочих была выделена земля, где те могли вести подсобное хозяйство: парники и свиноферма располагались на Царевом городище, молочная ферма и огороды — на территории Московского поселка, но в 1946 году эти земли пришлось вернуть сельскому хозяйству.
Химики из Днепродзержинска привезли и памятник Ленину, который стоял в их городе с 1920 года, и поставили его у проходной завода. Памятник был из гипса, покрашенный под бронзу, полутораметровая фигура вождя пролетариата на метровом пьедестале выглядела внушительной.
В 1948 году завод получил название «Тюменский завод Пластмасс» и перешел на выпуск мирной продукции — игрушек, гребней, расчесок, — так называемого ширпотреба. Особой игрушкой завода были пупсы, от маленьких до больших, которые делали из целлулоида (основой его являлась нитроцеллюлоза в определенном соотношении с камфарой), довольно горючий, но пластичный материал. Жидкий целлулоид заливали в формы, две половинки склеивали, и мастера-художники вручную расписывали их. Так же делали погремушки, петушков и неваляшки. В 1950 году завод покинул директор, выдающийся химик-технолог Георгий Шалвович Ахалай, награжденный орденами Ленина и Трудового Красного знамени. Вместе с ним многие московские специалисты вернулись домой, с этого времени по 1962 год заводом руководил Юрий Мокринский.
Возвращались демобилизованные солдаты, устраивались на завод, учились в машиностроительном техникуме и становились отличными специалистами. Завод начал в эти годы строительство двухэтажных домов в квартале улиц Мира — Калинина — Волгоградской — Фрунзе, детского садика и базы отдыха у озера Лукашино. В 1959 году завод «Пластмасс» первым получил звание «Предприятие коммунистического труда», фотографии лучших рабочих были помещены на доску почета, которая находилась рядом с памятником Ленину. Я хорошо помню, как мы по дороге в школу невольно замедляли шаг и опускали взор, поравнявшись с постаментом. Позднее, когда народ «осмелел», можно было видеть, что в ладошке вытянутой руки вождя лежали то конфетки, то камни, а иногда и записки.
На доске почета было много фамилий замечательных работников. Помню, что там была фотография Брониславы Михайловны Плешивцевой-Хацкелевич, дочери знаменитого дипломированного портного Михаила Хацкелевича, который сшил без примерки френч для тела Ленина, пока он находился в годы войны в Тюмени в здании нынешнего аграрного университета, в нем тело и вернулось в Мавзолей. Бронислава Михайловна после девятого класса поступила на завод, окончила машиностроительный техникум, работала в одном из цехов, а с 1980 года была председателем совета ветеранов завода, здесь она встретила своего будущего мужа, который вернулся с фронта и тоже устроился на завод. В 1962 году произошла крупная авария, в цехе формальдегидных смол произошел выброс реакционной массы из вакуумварочного реактора емкостью 6 кубометров без возгорания, но погибли двое рабочих. Как установила московская комиссия, причиной аварии явилось нарушение технологического процесса, в результате этого были уволены все главные руководители завода в составе 16 человек, кроме главного бухгалтера Шубина, который в это время был в Москве с отчетом, его и поставили на год совместителем-директором. Но в 1963 году он сдал пост вновь прибывшему из Москвы Владимиру Бобы -леву, который быстро восстановил работу цеха смол и провел большую реорганизацию, и в 1968 году получил заказ на выпуск лаков и смол для ракетно-космической отрасли.
Курировал эту работу Герой Советского Союза генерал-полковник М.И. Самохин, который часто бывал на заводе, в цехах и на рыбалке, которую организовывал бывший главный бухгалтер, а в ту пору председатель совета ветеранов Анатолий Иосифович Шубин, который работал в этой должности до самой смерти в 1980 году. В эти годы главным инженером был доктор химических наук, профессор Клаузнер, при нем был выполнен заказ от нефтяников по разработке клея для защитной пленки для нефте- и газопроводов, что спасало их от стремительной коррозии. Клей имел большой успех.
Завод выдавал продукцию двойного назначения: гражданскую и для военных целей. В девяностые предприятие тоже работало в полную силу, круглосуточно и в четыре смены, тогда как другие закрывались. Продукция завода пластмасс, аттестованная на «Знак качества», имела большой спрос в Роскосмосе. Вскоре программу по облету Луны законсервировали, заказы для завода стали сокращаться, директора начали меняться, сотрудники и рабочие увольняться, было решение перенести производственные мощности в Утяшево, но оно осталось только решением. К концу 2013 года работа заводе приостановилась, осталась сотня рабочих, которые сдавали химические реактивы, а часть оборудования — в металлолом. В это же время здание получает статус памятника заводской архитектуры. Памятник Ленину повредили вандалы, его зашили фанерой, а потом убрали, его дальнейшая судьба неизвестна.
В 2013 году 4 февраля директор завода Сергей Хилиманюк объявил о банкротстве, а уже 20 февраля -о ликвидации завода, что было как снег на голову. Эта весть облетела Тюмень, все сожалели, многие не верили. С заводом были связаны судьбы многих людей и даже семей. Я училась в школе N 50 и помню, как, зайдя в класс, я видела печальные лица одноклассников и слышала слово «козел». Я сразу понимала, что на заводе случилась беда. Иногда плавящаяся масса в печи затвердевала и превращалась в ком, то есть «козел», который надо было измельчить, извлечь, все промыть и вновь запустить процесс. Все остро переживали этот срыв, обсуждали дома с детьми.
…Не успел народ отойти от известия о ликвидации завода, гудок которого будил людей к работе в далекие послевоенные годы, как вдруг весной 2014 года корпуса завода неожиданно, даже вероломно начали разрушать и растаскивать на куски. Бывшие рабочие выходили защитить завод от разрушения, но не смогли, хотя всем известно, что объект культурного наследия можно снести только по двум причинам: если он утратил историческую ценность или перешел в ветхое состояние, ни того, ни другого нельзя было сказать о заводе. Скороспелая экспертиза установила, что стены здания пропитаны ядом, а устойчивый запах нельзя ликвидировать. Сразу вопрос: какой яд и запах чего? Не было ни одного физико-химического исследования на определение яда и его количественного содержания, а так, только общие рассуждения о присутствии формальдегида в технологии. Но надо учесть, что все процессы на заводе были замкнутыми и циклическими, а у рабочих завода никогда не фиксировались профессиональные заболевания.
Снос, а вернее разгром завода проходил ужасно: бульдозерами громили стены, дым, пыль столбом, а рабочие были без спецодежды, без масок, что было странно, если кругом яд; народ растаскивал глыбы кирпичей к себе в гаражи, на огород, на дачу, кладоискатели долбили углы здания в надежде найти царские монеты, другие выворачивали трубы на металлолом, отковыривали керамическую плитку, и никаких представителей от охраны природы и другого начальства не было.
Сейчас стоит пустырь, летом заросший чертополохом, зимой занесенный снегом. 120 лет назад Тюменская дума выделила бесплатно эту землю под строительство казенных винных складов за государственный счет, 112 лет завод работал на нужды страны и был снесен. Сейчас этот участок в частной собственности.
Неужели бы обеднела Тюмень, оставь это здание как память о людях и событиях, сыгравших большую роль в развитии города и как пример серьезного заводского строительства и архитектурного стиля? Как жаль, что путь этого здания закончился грудой кирпичей.
***
фото: Здание завода пластмасс в начале прошлого века