Как я стала химиком
Ответить на вопрос, как я стала химиком и всю жизнь проработала в этой профессии, вроде и просто, но когда начинаешь вспоминать, то понимаешь, насколько важную роль сыграли встречи с людьми.
…Далекий 1953 год, я ученица шестого класса средней школы № 50, в нашу коммунальную квартиру по улице Герцена, 48, в одну из комнат въехала молодая семья: Виктор Васильевич Монтаров, его жена Нонна Ивановна, молодая и очень симпатичная — как вскоре выяснилось, учитель химии в 25-й школе. У них была малышка Танечка, ей не было и годика. Нон-на Ивановна была общительная, улыбчивая, как-то сразу приголубила меня, я помогала ей купать Танечку, играла с ней, она меня уже узнавала и улыбалась; после купания я мыла ее игрушки, тщательно протирала, игрушки были из целлулоида, яркие, в основном погремушки, петушки и маленькие пупсы, все это изготовлял наш завод пластмасс. Не помню, как у меня в руках оказался учебник химии для 7 класса, но я с интересом стала его рассматривать, а потом сама надумала изучать символы элементов в Периодической системе, при этом показывала их написание Нонне Ивановне, она с удивлением и радостью воспринимала мои познания.
Я продолжала изучать химию, писала символы на всех бумагах, что находила, даже на спичечных коробках с обеих сторон. К концу шестого класса я уже многое знала, и интерес к ней не угасал, и когда я пришла в седьмой класс на урок химии, я ждала какого-то чуда. Я не ошиблась.
В кабинете химии все было оборудовано по правилам, столы были электрифицированы, с подводом и сливом воды. В учебной комнате был отличный вытяжной шкаф и вентиляция. Потом я узнала, что в 25-й школе такого оборудованного кабинета не было, а наша 50-я школа относилась к Свердловской железной дороге, и оснащалась, как говорится, по высшему классу. В стенных шкафах были коллекции минералов, реактивов, на стенах — портреты химиков-ученых. Рядом с кабинетом была лаборантская, где было много всяких приборов, а девушка-лаборант готовила опыты и расставляла на столах склянки с растворами для экспериментов, закрепляла пробирки в штативах, раскладывала пипетки и другое оборудование.
Учителем химии была Валентина Федоровна Федоровская, опытный педагог, уроки ее были всегда интересные, с демонстрацией опытов; а когда мы сами освоили работу со спиртовками, пипетками, приемами нагревания пробирок, изучили технику безопасности в лаборатории, то на каждом занятии стали самостоятельно проводить опыты по изучению свойств элементов и веществ. Мы знали, какие растворы можно выливать в слив, а какие (например, азотнокислого серебра) -только в темную банку для дальнейшей утилизации. На видном месте в кабинете висел небольшой рулон плотной кошмы, в случае возгорания предмета или одежды надлежало незамедлительно воспользоваться им для тушения очага.
Однако за четыре года обучения химии ни разу не было никаких нарушений и тем более бед. На уроках часто присутствовали то директор, то завуч, а бывали и целые комиссии — на открытых уроках. Я помню один из них, когда изучали свойства газов, это был седьмой класс, меня учитель вызвала к доске, вернее, к химическому столу, где стояло много приборов и мне нужно было собрать кислород, углекислый газ, водород и доказать их свойства. Я уверенно из большого стеклянного прибора, называемого газометром, открыв два затвора, собрала газ и деревянной чуть обугленной палочкой доказала, что это кислород (палочка начала активно гореть в пробирке). В аппарате Киппа я получила углекислый газ, так же доказав его существование тлеющей лучинкой. Для получения водорода использовала элементарный приборчик, который был на столе в штативе с реактивами. Хлопок был сильный, но ничего страшного не произошло. Затем я на доске вывела формулы газов, используя валентность элементов (тогда еще не говорили о степени окисления элементов), после чего Валентина Федоровна пожала мне руку.
На следующем занятии она нас поблагодарила за урок и сказала, что от комиссии ей было только одно замечание — по поводу того, что она пожала мне руку. Мои одноклассники все закричали, что это было хорошо, даже лучше, чем пятерка в дневнике.
…Наряду с химией мне очень нравилась литература, вела этот предмет Лидия Дмитриевна Белоглазова, высокая, красивая. Она жила недалеко от меня на улице Урицкого, 44, порой мы шли домой вместе, говорили обо всем. Иногда она приглашала меня домой переписать мое сочинение на отдельные листы и куда-то отправить. В ее комнате было много книг, там я начала читать стихи Eсенина, Блока, Цветаевой и даже Волошина с Бальмонтом. Переписывать их мне не разрешалось, но я легко их выучила. На уроках в ту пору не изучали поэтов Серебряного века, но однажды Лидия Дмитриевна сказала, что сейчас послушаем стихотворение о корове и прочитает его Таня, я прямо вскрикнула: «Eсенина?». Когда я закончила читать, многие плакали, так как в ту пору у многих были коровы, это потом Хрущев дал команду отправить всех их на убой. Затем я еще прочитала стихотворение «Песнь о собаке», еще более трогательное, чем о корове.
Шли годы, и уже в девятом классе я стала задумываться, куда мне пойти дальше учиться. Хотя у меня уже была попытка после окончания седьмого класса пойти в педагогический техникум, что на улице Республики, 60, где сейчас церковь Симеона Богоприимца; в те годы здание не было похоже на церковь, не было куполов с крестами. Вот сюда я пришла, чтобы выучиться на учителя химии. На меня, маленькую и худенькую, посмотрели — и посоветовали учиться дальше, чтобы преподавать химию, но, если я надумаю еще раз прийти, то только с мамой. Мама и Нонна Ивановна дружно решили, что мне надо продолжать учебу, несмотря на то, что за учебу в девятом и десятом классах надо было платить (от оплаты освобождались дети, отцы которых погибли на войне, а у меня папа остался жив, хотя в семью не вернулся).
Учиться в школе мне нравилось, я с удовольствием писала сочинения, они порой получались очень объемными, Лидия Дмитриевна меня хвалила. Химия также оставалась любимым предметом, я ходила в кружок «Занимательная химия», с опытами где-то выступала, суть одного, помню, была такова: незаметно смочив платок в воде, затем намочить его в ацетоне и поджечь. Огонь был яркий, но так как температура горения ацетона меньше, чем воды, то ацетон выгорал, а платок оставался целым и невредимым, это вызывало восторг у зрителей. Были еще другие красивые номера.
Нонна Ивановна, когда я училась уже в десятом классе, доверяла мне проверять контрольные работы семиклассников и выставлять оценки. Многое я узнавала, посещая библиотеки, делала рефераты на уроках.
Я решила, что надо учиться на химика, так как химия в те годы стала очень популярной, кругом были плакаты, цитирующие Хрущева: «Коммунизм — есть советская власть плюс электрификация всей страны, плюс химизация народного хозяйства».
Мне выпала честь учиться в лучшем институте не только СССР, но всей Eвропы — в Московском химико-технологическом институте имени Менделеева, в знаменитой Менделеевке, где я и защитила кандидатскую диссертацию. После защиты были города на распределение: Брест, Омск, Тюмень и Иркутск, не было Москвы, но я так скучала по маме, по родной Тюмени, что выбрала ее и была направлена в только открывшийся медицинский институт, где и проработала чуть больше сорока лет.
***
фото: Урок химии в советской школе.