… И увидеть тюльпаны в степи
У этой истории есть все, что должно быть в новогоднем рассказе. Трагическое вступление, упорство и способности главного героя, помощь добрых людей, благополучный финал…
Началась тюменская история семьи, где впоследствии родилась Ирина Бибеева, в декабре 1943 года. По решению советского правительства калмыки были выселены из родных мест.
Старшие жили под надзором комендатуры, работали на кирпичном заводе. Ссыльные подростки как-то прилепились к бабушке Ирины, она стала как бы мамой для всех осиротелых.
— Я удивляюсь: она пережила немецкую оккупацию, потом страшную дорогу — зимой, в товарном вагоне, тяжелую работу — и это все нисколько не повлияло на нее. Оставалась до последних дней все такой же доброй и справедливой. Всего год, как ее не стало, очень тяжело без нее…
Ирина Бибеева — доцент кафедры хорового дирижирования тюменского института искусств и культуры. У нее — голос, драматическое сопрано. Выступает с концертами. Поет оперные арии, удивляя всех, кто узнает, что в нашем городе нет оперного театра. Редчайший случай, говорят.
При первом взгляде на Бибееву (стану называть ее по фамилии. Так, между прочим, принято у них на кафедре хорового дирижирования: Петрова, Багрова, Бибеева…) возникает мысль не об оперной сцене, а о степном просторе, скачущей кобылице и черноволосой отчаянной всаднице… «Нет, — протестует Бибеева. — Кони мне очень нравятся — сильные, красивые. Но я их боюсь. Когда близко, боюсь».
Ирина отчетливо помнит рассказы бабушки о том, как выглядит калмыцкая степь, когда весной она покрывается ковром тюльпанов. Тюльпаны — насколько видит глаз, только тюльпаны. Ах, вздыхает Ирина, хоть бы посмотреть, как выглядит эта степь на самом деле.
Меж тем, на международных конкурсах всегда обращают внимание на характерную внешность уникального сопрано и… принимают ее за японку. Объяснить, что есть в заволжской степи такой народ — калмыки, но, по ряду причин, сама Ирина живет в Сибири, — не удается. И собеседники так и остаются в уверенности, что передними «бедная японка, которая по каким-то причинам вынуждена жить в Сибири».
Семья Бибеевых так и осталась в Тюмени. Ирина сама выбрала музыкальную школу, музыкальное училище, консерваторию — все по специальности хоровое дирижирование. Так бы тому и быть, если бы не вмешательство, как и положено в сказке, Феи. В нашей сказке их две. С нормальными «фейскими» фамилиями — Петрова и Багрова. Обе, кстати, Валентины.
Одна из фей услышала этот голос и убедила вторую стать концертмейстером Ирины. А до этого Ирина и не помышляла — петь. Хотя говорит, что с детства у нее был «страшной силы голос».
— Я — дирижер. У меня есть хор, которым я повелеваю. Я, мне думается, мягкий человек. Но когда я руковожу хором, вся власть у меня. А что мое пение? Увлечение, не больше. Кому это надо, кроме меня? Почему Петрова (Валентина Викторовна, зав. кафедрой хорового дирижирования — Авт.) так занимается со мною? Она заставила меня петь.
Теперь вы понимаете, что у наших фей есть не только имя, фамилия и отчество. Eсть даже должности в штатном расписании тюменского института искусств и культуры — зав. кафедрой хорового дирижирования и зав. кафедрой фортепиано.
Бибеева уверяет, что у Петровой на самом деле есть волшебный дар. Дар предвидения. Это она услышала в хоре голос Ирины и заставила ее заняться вокалом. Она ни на минуту не вы-. пускала ее из поля зрения. Даже в консерватории в другом городе обратила внимание, что консерваторский хоровик посадил Ирину «в альты». Петрова убедила Багрову стать концертмейстером Ирины. Так у молодой певицы стало две феи.
— Вам приходилось ступать на те же подмостки, на которых выступали величайшие певцы мира… Что вы чувствовали? Небось, священный трепет?
— На сцене если и есть трепет, то по другой причине. Не от того, кто тут пел до тебя, а от того, что ты поешь, что тебя слушают…
— Помните, у Кедрина: у поэтов есть такой обычай, в круг сойдясь, оплевывать друг друга? Певцы, мне- казалось, не менее ревнивы?
— Я видела как слушают вокалисты: тут верно, тут неверно… Я так не могу. Может быть потому что я — не стопроцентная Шкалистка, я получаю удовольствие от голоса. Недавно слушала концерт Дмитрия Хворостянского — потрясающий певец… Я думаю, что такие голоса, как у Каррераса, Паваротти, Домин-го, звучат в раю. Вот кто-то сказал, что незаменимых нет. А как можно заменить Ирину Архипову? Или был Шаляпин. Шаляпина нет и больше не будет. И Карузо нет, и Марио дель Монако…
— Вы можете объяснить, что происходит с человеком, когда он слушает музыку?
— Мое последнее потрясение, когда мы были в Париже, в Нотр-Дам де Пари. Была месса. Грегорианский хорал, там партию ведет тенор, фальцетом. И тут вступает орган… В Нотр-Дам полно народу, а мне кажется, что я — одна, что это — для меня одной. Знаете это выражение — перевернуть душу, очистить ее? Мне кажется, что моя душа парила. Вот точно такое же, когда за границей слышу Чайковского, Рахманинова.
— Что вы читаете?
— Самое неожиданное — открываю для себя то, что было «забито» школой. Из недавних открытий — Паустовский и Пришвин. Заучено было «это о природе». Это нечто удивительное. А так, мне кажется, что я живу и чувствую на сто лет назад, где-то на границе девятнадцатого и двадцатого веков, когда были написаны книги, которые мне нравятся, когда впервые зазвучала эта музыка… А после Бордо, где я участвовала в конкурсе «Опералия-96» (конкурс организовал Пласидо Доминго), мне захотелось прочитать Монтеня, он же родился в Бордо.
Я спросил, о чем мечтает Ирина Бибеева. Ожидал услышать что-то возвышенное, художественное. К примеру, спеть в Ла Скала…
Она мечтает о таком земном и таком простом! О том, чтобы были здоровы родные й друзья. Чтобы был мир в нашем доме. Чтобы институт хорошо финансировали (слышит ли эти слова ректор Михаил Капеко?)…
— А спеть что-то или с кем-то?
— Нет. Это было бы слишком по-школярски. Eсли будет хорошо всем, то будет хорошо и мне. Так меня воспитывали.
…Давным-давно это было. Феи однажды сказали «Золушке», что ей слабо прослушаться у профессора консерватории Веры Баевой. Золушка-Ирина согласилась, а профессору сказала буквально вот что: «Eсли у меня есть голос, то скажите, а если нет, то напишите на бумажке, что его нет. Чтобы ко мне больше не приставали…».
— И что дальше? Дали вам справку?
— Меня пригласили на стажировку…
***
фото: