По ком звонит колокол?
Ночь. Стук в дверь:
— Откройте, это гестапо.
Разбуженный хозяин ругается. Голос из-за двери:
— Ну извините…
(Анекдот)
Как-то мне пришлось коротать вечер в окружении работников правоохранительных органов. Среди прокуроров, судей, адвокатов, милиционеров оказалось и несколько сотрудников ФСБ. Знакомых мне еще по тем временам, когда шла работа над «Книгой расстрелянных».
Короче, я взял бокал, подошел к ним и произнес тост: за то, чтобы вы никого не будили стуком в дверь и чтобы вас никто не будил!..
Наверное, уже никто не помнит и, возможно, не все знают о том, по каким законам происходили массовые репрессии. Сначала сотрудники НКВД ревностно исполняли приказы руководства. Потом из палачей они превращались, в жертв. Позднее и новые исполнители, в свою очередь, попадали на ту же бесконечную карусель.
Сегодня, когда приходится слышать грусть по былой мощи органов безопасности, по их всесильности и «авторитету», мне все время хочется напоминать о том, к чему привели эта мощь, эта всесильность и этот авторитет.
Я читал, что солдатам бундесвера в качестве «прививки» в обязательном порядке организуют просмотры фильма «Список Шиндлера». Такой прививкой для сотрудников безопасности когда-то была работа в архивах НКВД-КГБ.
Восемь лет назад началась работа над нашей «Книгой расстрелянных». Два отставных подполковника безопасности — Юрий Коршунов и Юрий Беляков — день за днем спускались в подвал, где расположен был архив, и листали дело за делом. И заполняли карточку на каждого невинно расстрелянного. Свыше 7000 карточек. Я помню рассказы Юрия Ивановича и Юрия Николаевича о том, что они испытывали, читая эти дела. Придуманные дела, искусственные дела, фальшивые дела и дела «дурацкие», как сказал однажды Юрий Николаевич.
Дело за делом. День за днем.
Жизнь за жизнью. И все это люди, которые были убиты только потому, что жили в то время на том месте, куда пришли за ними ночью, постучали и увели за собой.
Я и сам помню то ощущение боли и тоски, собственной невозможности что-то изменить, обиды, жалости. Мне почему-то казалось, что жертвы репрессий каждый день умирают… у меня на письменном столе. Как будто они еще были живы. И оставались живы до тех пор, пока я не выстучу на своей пишущей машинке «расстрелян» и не поставлю дату…
Я знаю наверное, что не один я испытывал подобное. Как-то мне пришлось брать интервью у Александра Николаевича Яковлева, секретаря ЦК, возглавлявшего в ту пору комиссию по реабилитации. Он сказал, что его взгляды на сталинский период изменились тогда, когда он взял в руки не справки, составленные помощниками, а подлинные дела.
Я думал обо всем этом, когда на днях слушал рассказ нынешнего первого заместителя директора ФСБ генерал-полковника Анатолия Сафонова. Будучи еще начальником Красноярского управления КГБ, он обязывал всех сотрудников управления участвовать в подготовке материалов для реабилитации. Тема добра и зла, предательства и наказания, сказал генерал-полковник Сафонов, — вечная.
Конечно, проходит время. Приходят новые люди. Приходят новые сотрудники и в службу безопасности. Я легко могу себе представить, что (так уж устроен человек) кого-то из них больше греет ощущение мрачной силы, исходившее от КГБ совсем недавно. «Вооруженный отряд партии», «меч революции» — это звучит куда красивее, чем «организаторы и исполнители массовых репрессий». И не исключаю, что кто-то может решить, что… о репрессиях можно забыть.
Не хочу никого обидеть. Но поскольку люди — это люди, и им, к сожалению, свойственно повторять одни и те же ошибки, я считаю своим долгом напомнить о том, что было совсем недавно.
С единственной целью, чтоб никогда больше… Ни к вам, ни ко мне…