Первое публичное вскрытие «Слоя»
С художественной критикой у нас в Тюмени очень даже непросто. Грешен — стараюсь ходить, слушать и смотреть то, что не заставит потом мучиться в поисках не обидных оборотов для автора или коллектива.
Eсть мой горький опыт — два года назад сделал несколько серьезных замечаний в рецензии на спектакль, и потом весь сезон в театр не приглашали, демонстративно при встрече не замечали. А тут «достал» меня Сергей Алексин из «Тюменских ведомостей», поплакал у меня на плече: «Влад Саныч, что же это? До конца дней своих я теперь не прочту вашу именно критическую статью? Ставлю коньяк «Мартель», что в этом году вы ничего такого не напишете».
Сергей, если не «печатка», то мы с друзьями из «Курьера» очень даже не против, чтобы ты на будущей неделе свое слово сдержал, — пишу критику. Давно меня волнует проблема этакой самодостаточности местных творцов. Многочисленные презентации, премьеры и вернисажи собирают, как правило, только «своих». Автор или авторы тут же вырастают до голиафов, а случайно проникшие в залу местные Давиды лишь хихикают в темных углах.
Давний знакомый, хорошо пишущий мэтр, довольно благополучный (К.), иронически попыхивая сигарой, слушал мой монолог: «Куда ушло общение со зрителем, читателем типа творческих обсуждений, конференций? Не нужен внешний (за пределами редакций) разговор о мастерстве, стиле и языке нашей местной периодики. Писательских организаций стало у нас две, но они еще больше замкнулись в себе». Мэтр величаво, со ссылками на западные авторитеты, пояснил мне, что никому это не нужно. Так принято в свободном мире.
Нотутпо пятому каналу (Санкт-Петербург) прошли две передачи. Одна — про прессу на Западе и нашу, вторая — конференция по итогам очередного балтийского театрального фестиваля. Остро, проблемно, очень дискуссионно — пир умов, блеск остроумия, клубок противоречий.
И писателям, и библиотекарям я много раз предлагал устроить обсуждение недавно вышедшего романа Виктора Строгальщикова «Слой». На мой взгляд, для нашего региона и современного, и своевременного. Жгучие вопросы, точные картины политических игр, суматоха с реформами и «крутые разборки» описаны динамично, со знанием дела и достаточно художественно. Были и пресса, и кулуарные разговоры, но никто не захотел публичной дискуссии. Доконал меня наш известный психиатр из медакадемии, доктор наук Юрий Приленский. Во время «круглого стола» по проблемам местных наркоманов он «вырубил» роман одним махом — мол, весь пропах спиртным и, понимай так, помешал борьбе с «белой» смертью. Возразить, видимо, было некому. Болтаем о новом, более широком и эстетичном, взгляде на литературу, а сами продолжаем понимать художественное слово по-старому: «Книга — учебник жизни».
Взяло меня это все за живое, пригласил студентов в университете, предложил обсудить роман на филфаке профессионально. Странное дело, писатели не пришли, библиотекари тоже, студенты очного отделения проигнорировали. А вот около полусотни заочников (от наших «северов» до самых «югов») вмиг раскупили две пачки из тиража и пришли. Все-таки есть еще у нас нормальная тяга к общению, к разговору про интересное событие культурной жизни. Любопытный получился у меня конспект диалога с писателем (жаль, что диалог тоже -заочный).
Олеся Захарова: ее захватил язык «Слоя», его экспрессия и отражение злобы нашего дня. В «Яму» Александра Куприна заглядывать страшно, наш «Слой» тоже засасывает, больно видеть, как разрушаются души у Лузгина, Кротова (герои романа), но автор вместе с ними ищет свет в конце туннеля.
Анжела Касимова: Строгальщиков не всегда оправданно выводит своих героев к роковым точкам в их судьбе. Но в целом картина все-таки складывается, автору удалось главное: наше общество все более и более становится волчьим логовом. Попадешь в такой слой и уже не выберешься.
Алена Мусина: кроме местной политики привлекают и бытовые стороны романа. Жизнь обычная, наша любовь поруганы и растерзаны схваткой за власть и деньги. Прозаик хорошо показал, как власть сейчас больно давит на людей и насколько тяжела ноша для тех, кто властью обладает.
Наталья Забалуева: в нравственном плане герои «Слоя» показаны в реальном, и не самом лучшем, свете. Автор далек от идеализации слоя, но нет-нет, а проклевывается его зависимость уже от своего слоя в жизни. В общем-то слой еще слабоват, не заматерел, что обнадеживает. Пока жируют прослойки — из дерьма. И все же -есть еще человеческое, доброе измерение в романе, жаль было до слез художника Сашу Дмитриева…
Eвгений Княжев: «Слой» — наш прорыв в экзистенциальную прозу, Лузгин часто размышляет над взаимозависимостью между героями слоя, ее путаницей, когда ты существуешь лишь в пределах навязанных правил игры. Идиотизм текущей жизни буквально размазывает героя словно черный круг на мишени — хочешь вырваться, да некуда. Безысходность наших страданий, в которых мало кто сейчас признается, в романе налицо.
Eлена Иванова: отметила резкий, но все равно поэтичный язык романа («мэрёнки тоже хочут жить»). События в «Слое» складываются в мозаику этого недоброго времени.
Галина Каплина: мне это все лично знакомо. Ораторы правы, но зачем? Читала как неплохой детектив, интрига раскрыта мастерски.
Зоя Нагиева: роман ужаснул; конечно, читала, от многих слышала, что сейчас происходит в Тюмени. Газ и нефть — большие деньги, и нужен такой жуткий слой, чтобы защищать свои корыстные интересы. Манипуляции общественным мнением делают нас пешками в чужих руках. Как защищаться?
Алла Забелина: еще не совсем размыты наши замечательные ценности. Спасибо автору, героев спасает школьная дружба, может, и кто-то из нас ее не предаст.
Марина Бекетова: обратила внимание на бесплодие слоя, сеящего вокруг страх, пьянь и нелюбовь. Что там у нас с образованием столь желанного среднего класса?! Вот он и есть в романе, не успел на ноги встать и уже вырождается.
Были и другие неплохие выступления, но они лишь добавляли, развивали сказанное. Автора остается поздравить — резонансные волны его романа перехлестнули через местный «истеблишмент» и достигли простых смертных. Книга оказалась востребованной. Но только не торговцами сим духовным продуктом. Им блеск крупных банкнот глаза застит, да и подать товар не хотят и не умеют. Киосков пруд пруди, недавно в «Океане» второй открыли. Номенклатура одиозная: преобладают детективы, «жалостливые» романы, чернуха с порнухой, очень яркие и дорогие детские книги — масса картинок с убогим содержанием. Местных авторов нет…
***
фото: