Маленькие рассказы о Большой Беде
(Начало в №№ 9, 13)
Засада под Малыми Варандами
Зимой на Кавказе снег бывает, а уж на Северном Кавказе, в горах, его порой вполне достаточно. В некоторых местах толщина снежного покрова достигает иногда двух и более метров. В таком пушистом снегу тонет не только вездеходная техника — лыжи иной раз не идут. Только вертолет и может выручить — когда он есть под руками или, точнее, под тем, на чем сидят.
Те, кто бывал на Кавказе, знают, что при той влажности воздуха и не очень большом ветерке мерзнешь больше, чем в Салехарде в тридцатиградусный мороз. Но хочешь не хочешь, а воевать необходимо при любой температуре. Палатки наши отапливались чем ни попадя, но, если вдуматься, особенного неудобства на войне не замечаешь. Это только хлипкие западные воины без чашечки кофе и крекера в атаку идти не могут… Разумеется, невелико достижение жить под промозглым брезентом, но такова уж России чаша… сколько ни пьем, ни хлебаем через край — столько же и остается.
Согревались ребята кто как мог — разумеется, спиртным, да и «травку» покуривали — она частично снимала напряжение. Как-то раз, после очередного рейда, мы хорошо, можно сказать -прилично, выпили: было много стрельбы, крови и всего того, что сопутствует войне, и потому уснули «без задних ног».
А проснулись оттого, что кто-то бегал по палатке и кричал:
— Подъем! Подъем! Тревога!
Поднялись… Узнали новость не из приятных — из ночной разведки не вернулись семеро наших парней. Они должны были разведать обстановку у горы Момышаст близ села Малые Варанды. Вот у этих нескольких домиков, где и жило-то населения с гулькин нос, буквально два-три человека, мы и должны были определить обстановку. В горы мы вышли двумя группами, человек по двадцать, чтобы с двух сторон взойти на плато… Почти по пояс проваливаясь в рыхлый снег, мы добрались до этих недоброй памяти Малых Варанд. И единственное, что мы поняли, — вся группа была убита из засады, в спины… В самых невероятных позах на забрызганном кровью снегу лежали ребята. И каждый, каждый (!), добит выстрелом в лицо. Ну можно себе представить, что такое выстрел с близкого расстояния… развороченные затылки, кровь и мозг, разлетевшиеся по сугробам… Жутко. Жутко даже нам, уже навидавшимся разного…
Лева… из тюменского ОМОНа… «Сметана»… из Кургана. Беленький он был, будто специально обесцвеченный перекисью… Маленький, тощенький, но отчаянно храбрый паренек… Постояли мы молча, и какие тут можно сказать слова… Засада была — это точно, и ждали их наверняка. Значит, кто-то знал об их группе? Поискали мы следы противной стороны, буквально — ничего. То есть следы ног есть, но ни одной гильзы! Впрочем, одну нашли — калибра 7,62, от автомата Калашникова, что состояли на вооружении у «Чичиков». Профессионалы, выходит, работали, тщательно и осторожно.
И это не первый случай, когда наших бойцов противная сторона добивала «контрольным выстрелом». Потому как аукнется, так и откликнется. В дальнейшем мы тоже не церемонились с духами, и пусть мне на это скажут хоть слово! Правда, мы из их спин ремней не резали и скальпы не снимали, как это делали те. Но стреляли всех подряд. А что прикажете делать, что противопоставить жестокости воинов ислама? Смирение,
что проповедует религия? Кому проповедует? И что-то не видно того смирения… Они тебя в спину, а ты с объятиями? Или вообще автомат бросить, крича: все мы братья!
А как известно — на войне на жестокость отвечают жестокостью. Каких только советов и наставлений не услышишь порой от выступающих на радио и телевидении: то священники благовествуют, то кандидаты, то миротворцы… а кто-нибудь из них был на линии огня или хоть бы возле Чечни показался? Да и сыновей их, идущих с автоматом наперевес, мы что-то не видели. Пока же духи стреляют в спины и мы отвечаем тем же. Не зря их «духами» зовут — прячутся в щели и норы и, как привидения, выползают — стрельнут, и опять в норы. Eще Лермонтов писал:
По камням струится
Терек, Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал;…
Но нужно быть объективным -встречались нам и настоящие горцы, мужчины, заслуживающие уважения, не следует думать, что все чеченцы только и ждут, когда ты повернешься спиной… Как должен понимать читатель, и у нас бывали «джигиты», не только доброго слова не стоящие. Взяли мы ребят на руки и так и несли, долго несли -вертолеты за нами, контрактниками, как правило, не прилетают. А вот за милицейскими -даже ночью. Не знаю, чем это объяснить. Только два экипажа из Афганистана всегда честно работали, и по любому вызову, днем и ночью. Но вышел у них срок пребывания здесь. Зато, «отличались» московские экипажи — вечно с гонором и запахом спирта, вели себя очень высокомерно, как и все москвичи, — будто не Москва от России нефть, продукты и газ получает, а напротив — вся Россия ей должна. И только за то, что они, москвичи, существуют. Идем мы, снег топчем, вертолетчиков проклинаем. Вдруг чувство такое нехорошее, щемящее… затылком или каким-то неведомым органом осязания улавливаемое, — на прицеле я. В цепи я последний, передо мной командир первого взвода Радик. Говорю ему тихонько:
— Не нравится мне это дело. Очень тихо! Даже в селе тишина, а? Глянь-ка вон туда, — глазами показываю на край плато за селом. А оттуда, из снега, чичик высовывается и, думая, что мы «лопухи», встает в рост и кому-то знаки делает.
— Ах ты, сучонок! Ребят в спины бьешь! — Радик потянул автомат, он на плече висел, нежно потянул, плавно… и вдруг как прыгнет в сторону! Одновременно в воздухе развернулся к «любознательному», передернул затвор, выпустил очередь — в секунду! «Дух» тоже подскочил, но уже оттого, что очередь прошила его, упал. Шевелится. Радик подбегает к нему и в*упор, так, как они делали;
— На, сволочь!
Снег вокруг будто клюквой посыпали… Затем мы передали своим в долину: обстановка такая-то, несем ребят… Огоньку бы по площадям не мешало подбросить… Только спустились с плато, как из-за горки стали бить САУ — самоходки, танки выползли на пригорки и тоже открыли огонь по склонам. Снаряды перепахивали снежные сугробы, рушились и взлетали в небо деревья. Мы несли ребят под грохот выстрелов и разрывы снарядов, проклиная и эти горы, и снег, и все, что приходило на ум, а танки и САУ все били и били по этому плато, обрушивая в ущелья каскады снега. А мы шли вниз, передавая с рук на руки тела наших товарищей и зная наверняка, что все эти вертолеты существуют только в воображении конструкторов… Только в воображении конструкторов… конструкторов…
(Продолжение следует)