Александр Журбин, человек широких возможностей и такой же американской души
«В Америке я занимаюсь, и с большим удовольствием, тем, чем никогда бы, наверное, не занимался здесь. Например, учу каких-то там американских студентов уму-разуму…»
Кроме того, Александр Журбин стал руководителем и «во многом владельцем» театра на Бродвее. Одного из 450 театров Нью-Йорка, но единственного русского. Пишет в журналы, вещает на радио «Свобода».
При том Журбин по-прежнему композитор, продолжает писать мюзиклы (последняя работа -мюзикл по «Камере-обскура» Набокова) и академические произведения (скрипичный концерт для Максима Венгерова).
Александр Борисович был гостем редакций в пятницу, перед премьерой по его мюзиклу «Шолом, Америка». Выпил две чашки кофе, но зато сфотографировался с нами на память и рассказал много интересного (половина интересного — не для печати). …Eще несколько часов.
А вот в России я замечаю пугающие изменения. Страшно, и газеты это подтверждают. Слабо работают правоохранительные органы. В Америке это очень мощно, абсолютно неподкупные полицейские, и с судами все в порядке.
-Достаточно вспомнить «дело Симпсона».
— Eсли бы Симпсона осудили на смертную казнь, случилась бы этническая катастрофа. Это, видимо, политическое было решение. Но на Симпсона наложили огромный штраф, и из общественной жизни он навсегда выключен. …Хотя я, наверное, был бы за казнь.
— Как живет русская община Нью-Йорка?
— Прежде всего скажу, что в ней много известных деятелей культуры. Но в главную жизнь Америки попадают немногие. Примеры: Стравинский, Набоков, Баланчин, Бродский, Барышников — вот, пожалуй, и все. (Я не говорю об ученых, с ними дело обстоит иначе). Но община существует, и с ней нельзя не считаться. И мэр Нью-Йорка должен с ней считаться, как с частью своих избирателей.
— Бывало ли вам в Америке тошно?
— Довольно часто. Во-первых, это бывало связано с творчеством, во-вторых, с разницей менталитетов. Хотя я не люблю слова «менталитет», оно и не русское, и не английское… Но я ведь на это шел сознательно…
— Чему Америка научила вас, и чему вы научили Америку?
— Научился не показывать свои раздражение и огорчение. Eще там очень хорошо понимаешь, что ничего сразу не бывает. Надо ждать, надо реально рассчитывать свои силы. Говорить о моем влиянии на Америку — несерьезно.
— Насколько независимы американцы?
— Очень внушибельная, в смысле поддающаяся внушению, нация. Верят газетам. Для одного моего знакомого «Нью-Йорк Тайме» — источник самой достоверной информации. Говорю ему про землетрясение. «А в «Нью-Йорк Тайме» было про это? Значит, неправда». Однако когда играют гимн — а для них это нечто священное, все в едином порыве встают, лица просветленные, — смотришь: два-три человека остаются сидеть. Почему, спрашиваю. «А мне не нравится гимн, терпеть его не могу». И никто на них пальцем не указывает, не осуждает. В этом смысле я американцев ценю.
— Как относитесь к молодежной музыке?
‘- Я являюсь одним из представителей молодежной музыки. (Смеется). Когда-то отстаивал ее в прессе. Но потом понял, что проблемы не существует. Eсть коммерческая музыка, на которой делают деньги, которой дурят головы. Русский рейв… Бред собачий!
Отдельная тема разговора -театр. Александр Борисович напомнил нам, что в Нью-Йорке театр — это не коллектив, а здание, которое арендуют для постановки. Что в Нью-Йорке 25 тысяч безработных актеров. Что там прокормить себя этой профессией невозможно. Актеры работают официантами, таксистами, иногда владеют предприятиями. И только 2-3 месяца играют на сцене.
В театре самого Журбина «Блуждающие звезды» звезды не играют, исключение — Eлена Соловей, но широко представлена география бывшего Советского Союза. Играют только на русском, потому что иначе вместо единственного в своем роде театра появится очередной третьесортный. В зрителях недостатка нет, в одном только Нью-Йорке понимающих русский язык вдвое больше, чем в Тюмени. Билеты стоят дешево, по бродвейским меркам: от 10 до 20 долларов. В репертуаре восемь спектаклей, к части из них написал музыку… ну угадайте, кто же?
***
фото: