В лесной кунсткамере смотрите любовный маскарад
Сегодня в Тюменском театре драмы и комедии показывают фантазийную версию одной из самых сильных комедий гениального Александра Островского «Лес». Свою редакцию текста, оригинальное, буквально волшебное, символическое сценическое решение, музыкальное («Я танцевать хочу!») оформление и сценографию предлагает тюменцам известный петербургский актер и режиссер, счастливый баловень театральной судьбы, покоривший лучшие театры уральской зоны, Игорь Николаевич Ларин.
Каждому из нас — свое, свой, теперь уже тюменский, «Лес». Хотите отдохнуть, поразвлечься, понаблюдать за «тартюфными» любовными интригами стареющей помещицы Гурмыжской, яростно влекомой в темный лес плотских утех ослепительной соблазнительницей Венерой — пожалуйста. Актриса Анта Колиниченко и в этой роли пленит вас неотразимой «биомеханикой» своих страстей, подчинив им бедного недоучившегося гимназиста Алексея Буланова. Андрей Волошенко эксцентрично обыгрывает эту роль, физиология застилает разум, неудовлетворенные юношеские комплексы вожделеют в разгоне ночного пьяного дворянского собрания — мяукают, лают, кусают… все заняты кругом друг другом, ему одиноко, но коварная благодетельница лишь в финале ослепит вспотевшее дитё своим выбором и женит его на себе.
Марионетка позывного греха сменит маску и наденет другую — хозяина поместья Пенька, которая будет такой же фальшиво гулящей, как весь странный маскарад… То в маршевых шагах, то в чуть тревожных скрипичных ключах, то в опереточной гонке за простым наслаждением обладания сгорает за так не одна свеча священного дара человеческой жизни, любви — без божества, без горнего полета.
Что же остается бедной девушке лет 20, дальней родственнице Гурмыжской? А это — Аксюша, влюбленная в купеческого сына Петра Восьмибратова, на желанном брачном ложе которых тверже металла лежит между ними бумажный меч (деньги).
Артистка Eлена Махнева меняет свои маски и костюмы, точно фигуративно и пластически разыгрывая простенькую гамму своих желаний, одной русалочной живописью передает личную драму, потом возникает на пепелище любви безумной шекспировской Офелией, сублимируясь во всепоглощающий огонь лицедейства — словно юная плакучая ивушка, обласканная прожженным трагиком-сердцеедом Несчастливцевым (потрясающе красивое и доброе по энергетике явление в роли засл.арт. РФ Сергея Кутьмина).
Ну почему так странно и гобойно лукавит провидение на лестнице чувств, обманывая Аксюшу маскарадным ухарством купеческого сына? Наша Офелия не дошла до своего театра в театре (основной прием спектакля), да и русалочий костюм был мимолетным. Но кто знает, может, переоденет она в удобную для себя роль дрожащего от нетерпения избранника (колоритное и незабываемое увлечение образом арт. Александра Титова). Вселенский бес любви ведет в чащобные сумерки этот лесной маскарад, вихрем разбрасывая по сцене тела.
И даже осанистая ключница Улита — угодливое зеркало комплексов госпожи Гурмыжской — семенит в погоне за ускользающей тенью желанного (хоть на миг, хоть вприслонку с пылающей рубенсовской моделью на полотне). Как жаркий блин пышет она полнотой самопадения, готовая выплеснуть страсть по-звериному, но остается лишь в чужом пиру похмелье, крестьянское долгое терпение русской бабы (отлично выглядит в этой роли арт. Татьяна Стрелюк). По всему пространству выгорающего действа словно на купеческой тройке чертогонит на сцене колоритный лесоторговец Восьмибратов (щедро «балуется» своим героем наш замечательный актер Рюрик Нагорничных).
Мир лирично-живописный, музыкально терпкий и нежно-ироничный по ощущению разных глубин человека играющего (Homo Ludens) — таков творческий стиль и мир режиссера — преображает эту шумную и несложную музыку жизни в комедию нравов и быта, одновременно поражая зрителей тоской по далекому идеалу. Скачут в хороводе ряженые — в бьющем блеске разных по краскам костюмов. Их много у каждого персонажа, они перенасыщены мишурой, ибо такова стихия плохо управляемых чувств, любовного эгоизма. Лишь изредка вырывается из маскарадного плена чье-то лицо. И звучат знаменитые реплики Островского о порождениях крокодилов, и в волчьей маске обегает красные флажки опасных зон трагический игрок.
И вдруг откроются старые лица традиционной пары Арлекина и Пьеро, и музыка веселая в печали опять закружит этот лес, дабы не думать, не видеть, а не слышать звенящего голоса хрупкой, ненадежной границы подлинного бытия.
…Весь мир — театр, и люди в нем актеры. И лесной наш дон-кихот — трагик Несчастливцев в этой версии один (на два голоса) начинает знаменитый диалог с комиком Счастливцевым, роль которого искусно ведет арт. Гульнара Галавиева. А ведь так, по сути бытия, трагедия смывается комедией, и как в античном театре — deus ex machina — снижает ложный пафос окрошки из Шекспира, Шиллера и прочих реминисценций вылезающий из дорожного сундука сурового товарища комедиант. Символическая реализация метафоры понятна — трагедия всегда беременна комедией жизни.
Так что зритель, желающий заглянуть за кулисы этого маскарада, найдет здесь роскошную пищу для ума. Постмодернистская поэтика Ларина своеобычна и не терпит эстетического ерничества. Усадьба Гурмыжской развернута фасадом в глубь сцены, где темный лес, где ждет свои жертвы хаос нашего подсознания. Хрупка и беззащитна малютка-жизнь в восторженные минуты вдовьего апофеоза. Героиня не замечает, как колонны залы превращаются в натянутые полотна, и стягивает свой узел чувств. Раскачивается баллюстрада, открывая путь в хаос.
Спектакль привлекает красивой ансамблевой оркестровкой, суть комедии сохранена, классика поверяется современными приемами и мотивами. Предвидя упреки ревнителей традиции, скажу, что реализм Островского органично сочетается с маскарадом Ларина. Eго изобразительно-выразительная палитра полна свежими красками этого необычного действа.
***
фото: Сцена спектакля;Антонина Колиниченко (Гурмыжская) в гримерной