Давайте придумаем песню
Песню о двадцатом веке. Нет, я серьезно: что ни говори, а век- то кончается. Наш с вами век.
Вот в эти майские дни ветераны как бы складывают простыми словами летопись века. Не по учебнику, а чему свидетель в жизни был. И эти их рассказы, которые, может быть, приелись, тем не менее — свидетельства очевидцев. Очевидцев, которые еще есть, но которых уже больше не будет.
В свое время, таская на плече семикилограммовый магнитофон «Репортер-6», бывшее последнее слово профессиональной техники, я записал немало ярких рассказов. В том числе и рассказов Виктора Феоктистовича Югринова, бывшего артиллериста, бывшего учителя. Рассказов Василия Ивановича Рыжкова, участника штурма рейхстага…
Это были удивительные рассказы, Очень личные. С персональной точки зрения, и тем совершенно неповторимые.
Мне хотелось бы предложить читателям газеты «Тюменский курьер» участвовать в создании истории уходящего века. Ведь и сам век еще с нами. И участники многих его событий живы.
Давайте сохраним для будущего то, что мы с вами помним. Факты, которые известны только кому-то из нас. Свой собственный взгляд на общеизвестные события.
История, уложенная в строки учебника,часто безлична и безлика. Она равнодушна и академична. Eе не беспокоят переживания девочки, которая после раскулачивания родителей осталась главой семьи — в семь-то лет. Или солдата-первогодка, брошенного в бессмысленное наступление на Харьков летом сорок второго года. Или трактористки, которая в войну возглавила бригаду подруг, надорвалась на пахоте и прожила всю жизнь бездетной…
Предыдущие строки — не вымысел. Я знаю этих людей и по мере сил собираю и храню их рассказы, их истории.
Век заканчивается 31 декабря 2000 года. Мы не в силах продлить его ни на один день. Но мы в силах сохранить то, что заставляло нас жить, работать, любить, страдать. То, что было. Было с нами. Очень разными людьми, но людьми одного века, двадцатого века.
Придумаем песню, написал я в заголовке, А чем жизнь наша — не песня? Давайте напишем эту песню. Давайте напишем и напечатаем ее.
А потом придет новый век, будут новые песни, правда, к сожалению, не наши.
А наши — останутся.