Теплый цвет — манящий свет
Первая персональная выставка Светланы Атахановой с успехом прошла в областном музее изобразительных искусств. Светлана — художник известный, живет сейчас в Москве, где в начале 80-х годов получила прекрасное образование в художественном училище и знаменитой «Строгановке». Eе учитель — Матильда Булгакова.
Скитальческая, строительная судьба родителей забросила их в Киргизию, где и родилась Светлана. Позже — переезд в Тюмень в самый разгар нефтегазового бума, пять юношеских лет в хорошей школе N 14 совпали с усердными занятиями в художественной школе. В Москве же судьба свела ее с Азамом Атахановым.
Наша беседа была долгой, носила характер диалога, поэтому даю лишь краткий конспект, где «О» — обозреватель «Курьера», «А» — Светлана Атаханова. Без кавычек, в изложении…
О.: Ваша духовная цветопись акварелью и традиционна, и современна одновременно. По манере, по сюжетам, по композиционному решению. Часть листов можно, как сказали бы лет десять назад, отнести к поэтическому реализму. Даже в абстрактных композициях вы гармонично размещаете свои «душевные» сигналы, кодируете настроение, порядок и отношения людей и вещей, природы и человека. Откуда такие состояния творчества?
А.: Я свободный художник, нигде не служу. Сегодня многие из нас надеются на заказы. Для меня это трудно. Благодарение времени — полученная свобода, ею дышу, надеюсь, отвечаю перед собой и текущим за этот дар. Блеск и нищета московских тусовок не влекут. Затянет -не выбраться. Измельчаешь… Но работы выставляю, продаю. Была на «Арт-манеже».
О.: Но так долго не продержаться. Значит, есть еще и другие каналы, по которым вы общаетесь с художественной средой, с ценителями?
А.: Да, с 1992 г. наладилось сотрудничество с галереей Натальи Быковой «ЫВ». Она — теплый человек и прекрасно понимает, что нынешняя, просто бешеная суета вокруг картин, выставок не даст хотя бы просто имитировать столь важный для меня душевный порыв. Только тогда чисто, тогда открывается дверь, окно — что там еще? — и мир отзывается откровением, новой красотой.
Галерея «N6» больше известна на Западе, там нас ценят. Я ведь пишу и маслом, но глубина чувства, тонкие линии гармонии и мимолетные настроения лучше передавать в акварели. Много моих работ есть в собраниях США, Голландии, Германии…
О.: Я бы назвал ваш стиль, отнес бы вас к полиметафористам. Ваше «Дерево» (1992) -такое хрупкое, настрадавшееся в жизни существо, своим стволом-колонной, как забытый людьми атлант, проводит тепло бытия от неба к земле. А втрое — другая метафора! — словно торнадо будит обезображенную
землю, будто говорит — защищайся от нечисти! Вы словно разрываетесь между собой как личностью и как частью природы. А ваши «Листья» — вообще глубинная иллюстрация к одноименному стихотворению великого лирика-философа Федора Тютчева.
А ваш микрографический масштаб, его четкая проясненность — как «малютка жизнь» у Арсения Тарковского. И тут же рядом — золотой мираж памяти, открывающий вдали селение, среднеазиатский кишлак. Вообще ваша Азия — мой Восток. Мы, дети России, волею родительских судеб продолжившие традицию, начатую путешествием Афанасия Никитина. Я имею в виду то, что этот купец еще оказался и художником. Получается, что евразийское творческое мышление, наш контакт с Востоком обернулся после того, как нас оттуда… ностальгией и новым духовным опытом одновременно.
А.: Именно так, иногда пишу внутренним зрением, вообще люблю писать по памяти. Восточный мир не отпускает, горы, как бред, как завораживающее наваждение. «Спасаюсь» натюрмортами, словно прячу в выразительные скульптурные формы груши то солнце, тот воздух, то горячее протяжение времени — а там, внутри, под «спокойной» формой клокочет буря, страсти…
О.: Смотрю, вы свободно путешествуете по мастерским коллег разных стран и эпох. Вот цитата из японской графики, вот Сезанн, Модильяни, Пикассо…
А.: Не боюсь упреков в эклектике. Eсли бы все они не позволили мне преодолеть простое копирование, я бы сама остановилась. Только в момент озарения, как бы звонка сверху, я не одна бросаюсь на зов, любимые мной мастера соучаствуют и помогают в работе. Благодаря им я вижу больше и лучше и не стесняюсь обнажить прием, процитировать его. Но уже как свое начало.
О.: В этом есть резон. Смотрю на ваш городской акварельный пейзаж. Уголок старой Москвы, Таганка. Помню это место. При всей современной трактовке формы вы мастерски владеете поэтикой традиционного (в хорошем смысле) реализма. И в то же время делаете эту встречу с прошлым духовным событием вашей судьбы. Кстати, ваши вещи не просто лирично романтичны, они цвето-музыкальны.
А.: Как вы догадались? Когда позади последний мазок, и мы «отдыхаем» с картиной друг от друга, начинает звучать мелодия. Как знак удачи.
Обозреватель откланивается и желает Светлане Атахановой новых цветных мелодий, коими природа красоты столь щедро одаривает настоящих художников.
Голос справа (ученого секретаря нашего музея Натальи Сезевой): А вы прочувствовали женственное начало в работах, этот мягкий и бережный отклик ее души в движении кисти?
Ого! Считайте, что про это написано у нас в самом начале. Ну до чего же мы, мужики треклятые, все мимо, мимо таких прелестей в общении с искусством?!