«Медвежий» ужин
У воинов Великой Отечественной войны сохранилось в памяти немало ярких боевых эпизодов. Об одном из них хочу рассказать.
В конце октября 1944 года (дни и числа как-то в голове не оседали) 1106 стрелковый Минский полк331-й Брянской Пролетарской Смоленской дважды Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии 31-й Армии 3-го Белорусского фронта вел наступательные бои в Восточной Пруссии. Кстати, 3-й Белорусский фронт одним из первых перенес боевые действия на германскую территорию.
Продвижение второго батальона было остановлено. Цепи бойцов залегли вдоль продолговатой возвышенности. Позади них, по лесочку, враг не раз прошелся скорострельным артогнем, полагая, что там пехота. Слева, невдалеке, виднелась небольшая немецкая деревня, откуда беспрестанно строчили пулеметы. Вечерело. И тут поступил приказ комбата: пятой роте атаковать и подавить этот узел сопротивления.
Несколько десятков бойцов под командованием лейтенанта быстро, без потерь и, главное, неожиданно для противника, оказались у крайних домов. Уличные бои — дело знакомое. Атаковали, умело прикрываясь стенами строений. А стены дворовых построек в большинстве бетонные или кирпичные (не по- нашему сделанные, на века). Забегая в небольшой внутренний двор, лейтенант опередил с выстрелом тучного фашиста. Тот упал у входа на скотный двор.
Миновав множество стойловых перегородок, командир пробрался к небольшому окну в противоположной стене, чтобы разобраться, откуда ведется огонь. И только он приблизил лицо к стеклу, как тут же раздался резкий хлопок, огненной жгучей и колючей массой ударило по глазам: разрывная пуля, попав в стекло, сотворила беду. Показалось, что глаза выжгло. Роем понеслись мысли: нет и двадцати, и уже слепой калека…
И тут почувствовал: над головой горит. Выбираться из лабиринта загородок пришлось, как ему показалось, долго и мучительно, хотя это были считанные минуты. Почуяв струю свежего воздуха и успев вывалиться в дверной проем, услышал, как обрушилась тяжелая горящая крыша, обдав искрами и жаром.
Ощупывая глаза, понял, что они целы, но в них было много мелкого, как песок, стекла. Грязными руками (а куда деваться?) поспешно стал их прочищать. Вскоре глаза стали закрываться-открываться, но ничего не видели.
Стрельба утихла. И вдруг радостный голос во дворе: «Мы ж тебя потеряли, товарищ лейтенант!». Это был старшина, командир второго взвода. Лейтенант сказал, что ничего не видит.
Взяв его под руки, солдаты вышли за ворота и стали подниматься по травянистому склону на небольшую высотку. Там было небольшое деревенское кладбище. Вскоре туда привели нескольких пленных. Они хорошо объяснялись на русском языке. Откуда-то появился там и граммофон с пластинками. Это было, видимо, развлечение небольшого гарнизона в той немецкой деревне.
Тут наступила расслабленность, и все вспомнили и заговорили о еде. Ведь ели только один раз, и то рано утром. А тут уже был поздний вечер…
Вскоре появились солдаты, принесшие в полах шинелей рамки с сотовым медом и крупную морковь с огорода. Вырезав ножом большей кусок из рамки, сразу же дали лейтенанту. Морковь с медом — неплохой ужин. Откусывая соты, командир почувствовал что-то непонятное: какие-то шероховатости и кислинку, но все быстро проглатывалось. И вдруг язык и небо ужалили сразу несколько пчел. Во рту все горело. Пища нежеваной ушла в желудок. Лейтенант, зажав рот, сидел и мычал. Оно и понятно: еще почти ничего не видел и наелся сотового меда прямо с живыми пчелами!
Хлопцы не могли удержаться от хохота. А ему, бедняге, лихо. И тут уралец сержант Яков Жернаков подвел итог происшедшему:
— Товарищ лейтенант, ведь медведь тоже ест мед в сотах прямо с пчелами и ему не во вред, а на пользу.
И правда, на свой желудок он потом никогда в жизни не жаловался. Такое вот случилось с автором этих строк в то далекое военное лихолетье.
***
фото: Виктор Ефимович Рогожин, уроженец Тюменской области, за участие в Курской битве награжден медалью «За отвагу». Освобождал Белоруссию, Литву, Польшу. Имеет четыре ранения.