Самостоятельный вулкан в замерзающем поселке
Автобус ехал на окраину. Я спросила у женщины с девочкой, как найти школу. Объяснив, женщина помолчала, а потом спросила: «Вы на работу едете устраиваться?». «Нет». «Ну ладно, а то еще не поздно вернуться обратно».
В школе, номер которой не стоит называть, происходила встреча педагогического коллектива с комиссией, организованной городским комитетом по образованию.
Буквально несколько дней назад я наивно думала, что «комиссия гороно», или, не дай бог, «облоно» — устаревшее выражение, непонятное нынешним школьникам и забытое учителями. Ведь с 1992 года учебные заведения самостоятельны.
Но эта комиссия была создана в ответ на письменное обращение семнадцати учителей школы. Учителя одновременно обратились и к своему педагогическому коллективу (семьдесят человек), и к руководителям комитетов по образованию города и округа. Высказали недовольство руководством школы, тем, как начисляется зарплата, условиями труда… Все пункты, кроме первого, можно свести к одному — невыполнение коллективного договора.
Татьяна Толстых, юрист городского комитета по образованию, считает, что включение в договор льгот, не предусмотренных законодательством, заранее обрекло его на невыполнение. Деньги-то выделяет городская администрация, а вовсе не администрация школы.
Но учителей возмущает, конечно, не подпись директора под «слишком добрым» договором. Они считают, что за их счет экономился фонд зарплаты, который администрация школы и работники бухгалтерии перераспределяли в свою пользу.
Тут нужно пояснить, что, кроме окладов, одинаковых для всех, есть еще так называемая дифференцированная и надтарифная оплата. В ее начислении у руководства школы есть некоторая свобода, ограниченная, конечно, нормативными актами и уставом школы.
Комиссия констатировала, что в течение года, который школа находится на самостоятельном балансе, директору и завучам переплатили в среднем по два миллиона, главному бухгалтеру — шесть. В то же время большинство работников недополучили «больничные». В число пострадавших таким образом вошла, правда, и директор. Eй недоплатили семьсот тысяч. По дифференцированной оплате учителям тоже были недоплаты.
Директор школы не отрицает фактов, но считает, что бухгалтерские ошибки были на самом деле ошибками, а не умыслом. А переплаты работникам администрации не были бы признаны таковыми, если бы для начисления этих сумм было найдено другое основание (недифференцированная оплата) — например, контракт.
Аргументы конфликтующих сторон можно перечислять до бесконечности. Но пора сказать о том, что школа новая, а директор у нее уже третий. Причина ухода прежних директоров — неблагоприятный микроклимат в коллективе.
Макроклимат тоже нельзя назвать мягким. Учителям приходится работать в ледяных классах — замерзают вместе со всем поселком. Зарплата, даже будь она начислена «как в аптеке», все равно не будет отражать меру затраченного труда.
Учителя, которые получают меньше, чем бухгалтеры (чиновники, продавцы коммерческих киосков, официанты и проч.), справедливо считают себя обделенными. Но гнев коллектива, усиленный психологическими нагрузками, направлен внутрь. И подобные «вспышки» — не новое явление. Иногда они гаснут после смены директора. Нов данном случае это не помогает.
Не помогает и наличие в школе психолога. (Кстати, школьный психолог проводил опрос коллектива. Из тридцати шести опрошенных только один назвал стиль руководства демократичным. Половина назвала стиль руководства авторитарным, а другие… либерально-попустительским).
Надежду оставляет то, что обе стороны конфликта доверяют созданной комиссии, считают ее очень компетентной. Может быть, когда через месяц будет вынесено решение, оно будет воспринято с пониманием обеими сторонами. Может быть, поможет личный прием, который проведет в школе председатель комитета по образованию Леонид Плотников.
Но вот какой эпизод меня очень смутил. Леонид Плотников, напомнив, что проводит собрание он, а не школа, запретил инициативной группе учителей снимать происходящее на видеокамеру (съемка мероприятий, связанных с конфликтом, стала в школе традицией). Когда встреча близилась к концу, Леонид Плотников с видом учителя, заметившего шпаргалку, направился к одной из учительниц и забрал у нее видеокассету. Оказалось, что съемка продолжалась, просто видеокамера стояла на полу, незаметная за широкой юбкой учительницы.