«Оживший» младенец умер. Можно ли ставить точку?
Итак, известно почти все об истории с живым ребенком, оказавшимся в морге (смотрите «Курьер» за четверг, 3 июля). Воспроизвожу события в роддоме N 4 по тексту приказа N 200 по третьей горбольнице.
Множественные пороки развития ребенка подтвердились после родов. То ли по этой причине, то ли по другой новорожденного не перевели в детское отделение. И… оставили его без помощи. Это квалифицировано больничной комиссией как «грубое нарушение медицинской тактики». Через 14 часов 10 минут после рождения дежурным неонатологом (специалист по болезням новорожденных) была констатирована смерть ребенка. Так несчастный и оказался в морге.
Главный врач третьей горбольницы (чьим подразделением является роддом N 4) Станислав Муравьев распорядился уволить дежуривших в тот день гинеколога и неонатолога за грубые врачебные ошибки. И.о. начальника по медицинской части освобожден от обязанностей начмеда. Кроме того, в медакадемию направлена просьба провести в роддоме соответствующий семинар с приемом зачета у всех врачей акушерского отделения.
Eдинственное, что так и не удалось выяснить: как же все-таки врачи «ошибочно констатировали смерть ребенка». Заступившая на пост начмеда Ирина Баязитова наотрез отказалась это объяснить. Она считает, что точка в истории уже поставлена. Возможно, она права, ведь и ребенок-то умер.
Но как-то не ставится эта точка. Скорее, многоточие. Смущает слово, точнее, понятие «подоконник», всплывшее, когда разворачивалась трагическая история. Тот самый подоконник, на который, говорят, малыша положили «дозревать».
Надо сказать, что материал вызвал в редакции бурные споры. Решали, стоит ли печатать сообщение об ожившем младенце, после того, как стало известно, что ребенок должен умереть. И все-таки решили печатать. Потому что никто не должен решать — сколько дней провести на земле, пусть даже обреченному, существу…
Случай в четвертом роддоме будет разобран и на контрольной комиссии городского управления по здравоохранению.
ОТ РEДАКЦИИ. 2 июля, когда заметка Марата Смолякова еще готовилась к печати, нас просили не печатать скандальную информацию. Были попытки опутать происшедшее атмосферой врачебной тайны. Некоторые до сих пор убеждены, что публикация в газете не должна была появиться.
Мы не согласны. Люди, доверяющие врачам самое дорогое, что у них есть, надеются на их абсолютную порядочность. И эта надежда должна опираться не только на факт, что люди в белых халатах когда-то клятву Гиппократа произносили. Как явствует из приказа главного врача больницы Станислава Муравьева, случай с ребенком — не трагическая нелепость, речь идет о грубой врачебной ошибке.
Да, врачи тоже ошибаются. Но их сограждане имеют право знать об этих ошибках. А еще о том, какую ответственность за свои ошибки несут врачи. Иначе о каком доверии и какой порядочности может идти речь?
Кстати, о врачебной тайне. Когда «Тюменский курьер» рассказывает об удачах тюменских медиков, об уникальных операциях — никто почему-то не возражает.