Даже дождь плакал…
Памяти Валентина Тимофеева
Не знаю, любил ли он летние проливные дожди. Наверное, они будили в нем, как и во мне, ощущение буйства природы, этакого выброса «небесной энергии».
Ион, Валентин Тимофеев, жил, щедро тратя энергию (которой не был обделен). Жил стремительно, словно на бегу, — и я невольно вспоминаю, как впервые увидел его на конькобежной дорожке (кажется, это было на тюменском стадионе «Центральный»). Конец 70-х, Тимофеев — сильнейший тюменский конькобежец, дома бывает нечасто: сборы, состязания, поездки за границу… Мне, репортеру «Тюменского комсомольца» (а по совместительству — редактору многотиражки университета, где он учился), «отловить» Валентина было чрезвычайно сложно.
Из нашего первого общения (и одновременно интервью) почему-то больше всего запомнилось, как он нежно сказал про свою страсть к автомобилям. Скорость… Он обожал ее. Хотя в ледовом овале стадиона он был этакой рассудительной, точно просчитывающей свой режим динамо-машиной, умно и без ненужных рывков накручивающей обороты марафонской конькобежной дистанции. Eго выносливости можно было позавидовать. Я смотрел на его изящный, неправдоподобно красивый бег и невольно вспоминал шутливое от Высоцкого: «Я ж на длинной на дистанции помру, не охну…».
А позже мне посчастливилось увидеть феноменальный забег на 10 000 метров на Спартакиаде народов СССР в Свердловске. Тимофеев бежал в одном забеге с лидером сборной команды страны Марчуком из Москвы. Они задали бешеный темп. Марчук явно шел на мировой рекорд равнинных катков, а Тимофеев… помогал ему. Да-да, соперничал, бился изо всех сил, но и помогал, будучи достойнейшим из соперников! Москвич выиграл — и побил рекорд. Соавтор великолепного достижения устало катился следом и, похоже, был втайне доволен…
Ни до, ни после никто в тюменском конькобежном спорте не смог превзойти результаты Тимофеева.
Он не умел жить скучно и как-то поразительно легко находил себе новое дело по душе. И вдруг проявил незаурядные качества организатора. По крайней мере, когда Валентин Борисович стал заместителем председателя Тюменского облспорткомитета (а я был членом коллегии этого комитета), показалось, что он «сел не в свое кресло». Ничуть не бывало! Он всех знал, он был поразительно коммуникабелен, восприимчив к новому, умел слушать людей и весело, даже с куражом, решать проблемы тюменского спорта (которых, впрочем, не становилось меньше в пору «загнивания социализма»).
Я редко видел его мрачным или злым. Он умел улыбнуться собеседнику — искренне, неподдельно — и вызвать ответную улыбку: мол, какие проблемы, мужик, справимся!
Позже он так же непринужденно, естественно нашел себя в бизнесе. И как-то зашел в редакцию «Курьера» с приглашением на новые соревнования. Он их придумал, он пригласил на них детей (и прежде всего из детского дома). Состязания для Тюмени экзотические — шорт-трек во Дворце спорта. Ветераны-конькобежцы, друзья Тимофеева, принесли свои призы и стали судьями. А среди маленьких участников был сынишка Валентина, Боря…
Каждый из нас, фигурально выражаясь, преодолевает марафонскую, дистанцию длиной в жизнь. И никто не знает, в каком месте она оборвется. Печально, когда это происходит так рано, как с Валентином Тимофеевым, как с моим коллегой, спортивным журналистом Владимиром Теребом…
Во вторник, когда множество людей пришло проститься с Валентином Борисовичем в спорткомплекс «Динамо», хлынул ливень. Я не любитель красивых сравнений (с возрастом в журналистике от этого избавляешься), но… Было ощущение, что плакал даже дождь.
Не забыть еще сказать вот что: тюменский шорт-трек, состязания, которые он придумал и создал для детворы, должны остаться. И получить его имя — «Мемориал Валентина Тимофеева». Это мы должны сделать в его память.