Оптимизм. Выездная модель
Я не знаю, какое прозвище имеет среди своих подчиненных первый заместитель министра внутренних дел генерал-полковник милиции Владимир Колесников. Однако не исключаю, что ближайшие сотрудники между собою зовут шефа «Мюллер».
Тем более что Колесников на Мюллера действительно похож. Я имею в виду облик шефа гестапо, который нам представил в известном телесериале артист Леонид Броневой. И еще предполагаю, что Владимир Колесников об этом сходстве знает. Во всяком случае, на пресс- конференции для тюменских журналистов он с большим пиететом отозвался о сыскарской квалификации Мюллера.
Генерал-полковник, который не только сыщик, но и, соответственно занимаемой должности, — политик, хотел произвести на журналистов впечатление и это ему удалось. Он много и ярко говорил о борьбе с преступностью, сравнивал российский опыт с американским и израильским. Нередко подчеркивал наличие особого мнения по ряду важных и спорных вопросов. (Например: «о РУОП у меня своя точка зрения…». Или — «о деле Александра Меня — я стою на своей точке зрения…». Утверждал, что МВД и УВД надо вывести из-под двойного подчинения. Генерал не детализировал, но было понятно из контекста, что должна остаться только министерская вертикаль, упирающаяся в закон, что позволит, вероятно, сделать местные структуры государственной власти более законопослушными и более доступными оперативным действиям милиции…
Журналисты, видимо, подуставшие в ожидании пресс-конференции, которая в связи с пространным выступлением московского начальника на коллегии УВД задержалась минут на сорок, были на редкость дипломатичны, под генеральскую «шкуру» не лезли. Можно подумать, что преступность в стране если не покорена окончательно, то вот-вот готова сдаться сама.
Не обошел генерал и модной темы о несовершенстве законов (которые позволяют отпускать из-под стражи грабителей), о необходимости реформы судебной системы (благодаря чему будет «оптимизировано следствие»).
Действительно, генерал показался большим оптимистом. Может быть, даже чуточку большим, чем подсказывает наш
собственный жизненный опыт. Ибо мы-то с вами живем не среди милицейских сводок, а в самой обыденной жизни. И чаще всего сталкиваемся с преступностью, будучи совершенно безоружными и беззащитными. В прямом и в переносном смысле.
Eсли все так мило и оптимистично, то отчего бы вдруг произошел на свет закрытый приказ N 380, в котором министр Куликов требуетусилить защиту информации конфиденциального характера и режим секретности (цитируется по газете «Московский комсомолец» за 24 июля). В приказе с наряду совершенно справедливыми ограничениями специальной информации, которая нередко попадает в руки преступников (надо думать, не из газет, а непосредственно от ее носителей в милицейских мундирах), министр дает команду «принять меры по недопущению несанкционированной передачи в СМИ каких-либо сведений о задержании подозреваемых, обстоятельствах совершения преступлений и данных предварительного следствия»… На практике, как мы это Давно проходили, может оказаться, что между милицией и обществом возникнет глухая завеса. И можно предположить, что первые запретительные санкции коснутся происшествий в самой милицейской среде…
Не хотел бы рисовать карикатурный портрет главного сыщика страны. Владимир Колесников действительно умный и опытный работник. Может быть, он на самом деле прекрасно относится к журналистам, не зря же первое обращение, сорвавшееся с его уст, было «коллеги». Но во всем, что касается информации, мы — соперники. Ибо журналисты добывают информацию, в том числе — о работе милиции, в том числе — о ее успехах, а милицейские чины ее «зажимают». Причем абсолютноуверен, что от журналистов «зажимают» куда успешнее, чем от тех, от кого ее надо скрывать. По крайней мере, еще не слышал ни об одной банде или преступной группе, которую бы возглавил журналист. А что касается милиционеров, таких примеров сколько угодно.
Это даже не упрек. Это лишь повторение общеизвестных фактов. Одинаково печалящих как нормальных милиционеров, так и всех обычных граждан. В том числе и нижеподписавшегося.