Вояж в ближнее зарубежье
Судьба играет человеком
Давным-давно, когда моя мама была маленькой, в Измаиле жил китаец. Eго знали все измаильцы — и украинцы, и русские, и евреи, и греки, и турки, и гагаузы, и болгары, и румыны. Потому что, во-первых, город был маленький, еще меньше, чем сейчас; а во-вторых, для этих мест китаец был большой редкостью.
Жил он в пагоде, и пагоду тоже все знали. Дети бегали к ней чуть не каждый день. Это была их сказка, она звенела серебряными колокольчиками и веяла пряными ароматами Востока.
Конец у сказки комичный: в пагоде устроили туалет.
А недалеко от вокзала вырос коттеджный поселок. Я увидела его, когда ехала из Измаила в Одессу. Вместе с попутчицами мы любовались этим островком райского благополучия, завидовали хозяевам и вдруг заметили, что все дома здесь — копия друг друга. Один — копия большая, другой — маленькая, но все абсолютно похожи на… китайскую пагоду. Попутчицы посмеялись: ну и причуды у новых украинцев. Да уж, у старых украинцев нет причуд: украсили местную достопримечательность буквами «М» и «Ж»…
…Коттеджи Киева и Кировограда напоминают средневековые замки. Сплошные Ласточкины гнезда. В Кировограде зять с сестрой показали мне два таких гнезда. Одно принадлежит директору ликероводочного завода, другое — директору ресторана Л.
У дома Л. история страшная. Несколько месяцев назад ночью в этот дом ворвались налетчики, расстреляли хозяина на глазах жены и ребенка. Может, их кто-то нанял, судачат кировоградцы, а может, это были грабители, которых привлек одинокий замок.
Так получилось, что мы побывали сначала в ресторане Л., затем посмотрели на дом, а чуть позже — на могилу. Вы можете посчитать это кощунством, но по пути с кладбища сестра начала смеяться. Она вспомнила любимый фильм, полный черного юмора, — «Семейка Адамс». Eсть там эпизод — из шкафа вытаскивают один за другим пыльные свертки и приговаривают: «Зимний костюм дядюшки Ник-Нэка, летний костюм дядюшки Ник-Нэка, дядюшка Ник-Нэк». Сестра поняла, что историю Л. показала мне — невольно, конечно, — как этот эпизод фильма.
Три пыльных свертка в дальнем шкафу, и никаких серебряных колокольчиков. Что ж, и такие бывают сказки.
А человек играет на трубе
После кладбища мы направились в роддом — навестить очередную подругу сестры. Вот тут-то я поняла, как можно увековечить жизнь достойным памятником.
Стены роддома густо исписаны именами детей, которые впервые увидели свет в этих самых стенах. Имена, имена, имена, даты и даже часы рождения и счастливые признания отцов: «Ура! У меня сын!», «Спасибо, Марина, за дочку!», «Оля, я тебя люблю!». Даты с 1990 по — 1997.
…или на кобзе
На территории Софийского собора сидит кобзарь. Послушав его, восторженная туристка сказала: «Вам в театре надо петь». «А я и пел в театре,» -ответствовал кобзарь.
Степан Дмитриевич Щербак выступал в театре имени Ивана Франко и в капелле бандуристов. Сейчас преподает в музыкальном училище. Вдобавок сидит в скверике, собирает деньги за пение, продает кассеты со своими записями и сборник своих стихов. Сборник и кассета стоят дорого, но песню Степан Дмитриевич споет и за просто так.
…Несколько лет назад в Тюмень приезжала целительница из Киева. Интересная, своеобразная женщина. Она не только лечила, но и предсказывала судьбу. Кроме того, она была личным лечащим врачом патриарха Владимира, и я спросила: сколько еще проживет патриарх? Года три она ему определила.
Благодаря этой женщине журналисты с «Регион-Тюмени» сделали интервью с Владимиром. Интервью оказалось последним в его жизни. Пророчество не сбылось.
По рассказам целительницы -а она любила своего подопечного, — это был необычный человек, добрый и простой в общении. Но, боюсь, большинство запомнило его не по делам жизни, а по тем волнениям, которые случились в Киеве во время захоронения патриарха.
Туристы не обходят могилу патриарха стороной. Она все-таки осталась у стен Софийского собора, правда, украшает ее лишь жалкий букет. Видно, шумные сторонники, отстаивавшие захоронение Владимира, не часто навещают могилу.
…Кобзарь пел «Жч яка мюячна…» — голос красивый, глубокий. Жаль, мой спутник, четырнадцатилетний Саша, «песню спортил»: «Мы эти стихи в школе учили», — скучно констатировал он. А может, следовало перенести уроки литературы (заодно и истории) сюда, в Софийский собор?
Окончание. Начало в №№ 99-101
***
фото: