Он просто был самим собою
Сколько людей — столько носов.
Народная мудрость
Губернатор пригласил ветеранов нефтяной промышленности — в рамках празднования 85-летия со дня рождения Виктора Ивановича Муравленко.
За громадным овальным столом давным-давно знакомые: Владимир Абазаров, Николай Захарченко, Анатолий Шакшин, Роман Кузоваткин, Александр Филимонов…
Гости выступали, рассказывали о Муравленко, но все равно -больше говорили о себе. Какие политические ветры бушевали в этом официальном зале! Отзвуки каких дискуссий! Противостояние каких идей!
С Геннадием Шмалем, некогда (1966) первым секретарем обкома комсомола, — пришла ностальгия первых ударных строек и студенческих строительных отрядов. «Мы все из того, муравленковского времени», — говорил он.
С Геннадием Левиным, в прошлом бурмастером и самым молодым в стране героем труда, -ощущение живой эстафетной палочки: «Мои дети знают, кто такой Муравленко, и внуки тоже будут знать».
С Eгором Лигачевым, первым секретарем Томского обкома партии (соседняя область входила в сферу интересов Главтюменьнефтегаза), лексика партконференций и съездов: «Октябрьская революция, советская власть, партия коммунистов решительно поменяли жизнь в Сибири».
Фарман Салманов, бывший начальник Главтюменьгеологии, взывал к единству территории и к необходимости заботы о поисковиках. «Что мы будем делить через сто лет, когда на Ямале кончится газ?».
Владимир Борисенко от имени ветеранов нефтяного штаба -Главтюменьнефтегаза — сетовал, что если бы Муравленко был жив, то и ему при разделе главка не досталось бы ни одной нефтяной акции, как не достались они сегодня сотрудникам главка.
Геннадий Богомяков вновь вызвал в зал события почти двадцатилетней давности, когда через центральную площадь Тюмени пролегала линия борьбы за контрольные цифры нефтедобычи, когда партийные комитеты убеждали (или вынуждали?) промысловиков, уже оставшихся без своего вождя Муравленко, посягать все на новые и новые рубежи. «В этой комнате, — сказал он, указывая на бывший зале пленумов обкома, — был подлинный штаб руководства нефтяной и газовой промышленностью области». Под пеплом времени оказались вполне еще раскаленные угли. Я слышал, как в кулуарах звучали вызванные этим выступлением имена сотрудников главка, сложивших головы в борьбе партии с «предельщиной». (Так было обозначено желание нефтяников ограничить добычу нефти на неких, хотя и достаточно высоких, пределах)…
Словом, каждый говорил свое, вспоминал о Викторе Ивановиче, именно его призывая в собственные союзники, а мудрый и далекий Муравленко только улыбался с портрета. И точно также молча вглядывался в зал из-за стола президиума Сергей Муравленко, носитель имени и бремени семейной славы и семейной ответственности за то, что сегодня происходит в нефтяной Сибири. Лишь иногда легкая улыбка вспыхивала на его губах, но,в отличие от отца, Сергей Муравленко носит усы, так что, может быть, это мне только показалось.
Одни говорили, что Виктор Иванович и в наши дни занял бы достойное место. Другие — что вряд ли он, «настоящий коммунист», принял бы произошедшие перемены. Трудно сказать. Даже Муравленко-сын, которому я задавал этот вопрос несколько месяцев назад, мешкал с ответом. Лишь осторожно предположил, что Виктору Ивановичу было бы нелегко.
Жизнь человеческая — великая тайна. И сколько ни рассказывай о том, кто ушел из жизни двадцать лет назад, все равно объективной картины не сложишь.
Несколько дней назад мы с Сергеем Фатеевым монтировали телевизионную передачу о Викторе Муравленко. Мы просмотрели десятки фильмов «о славных нефтяниках Западной Сибири», узнавали десятки лиц. Но Виктора Ивановича среди них не было. Сергей Муравленко сказал, что отец не любил сниматься. А мне подумалось, что ему — человеку тонкого художественного вкуса — не могла не претить штампованная барабанная дробь, которая сегодня -лишь этикетка к прошлому, а когда-то была титулована правдой.
А вечером был полномасштабный концерт в Доме культуры нефтяников, который построен по воле Муравленко. Я ходил по пустому фойе второго этажа среди фотографий Виктора Ивановича. И в очередной раз поражался трагическому выражению его глаз. Что скрывалось за этим красивым, добрым и усталым лицом? Что помогало ему оставаться самим собою в такие трудные и для многих роковые годы?
Впрочем, даже если найду ответы, все равно — это будет только мнение одного человека. А многие и многие, знавшие его, прочтут жизнь Муравленко по-своему.
***
фото: