В Тюмени гласность началась ровно 10 лет назад
Вы помните главную тюменскую тайну? Нет, вы не помните главной тюменской тайны прошлых лет!
Это не список членов бюро обкома за день до конференции. И не суммарные запасы углеводородного сырья. И не тщательно скрываемый секрет об упавшем деревянном мосте, о котором больше месяца не разрешалось сообщать в прессе. И не количество жертв при взрыве аммиачной селитры в Юрге.
Главная тайна Тюмени — это… Тс-с…
Впрочем, на календаре 1998 год, стоит ли оглядываться назад?
Десять лет и пять дней назад я обратился по инстанции с просьбой разрешить напечатать в областной партийной газете очерк о партийной же тайне — о том, что с июля 1941 по март 1945 года тело Ленина сохранялось в Тюмени. И в очередной раз получил отказ, со ссылкой на ЦК КПСС, который почему-то полагает, что знать об этом полную правду — нецелесообразно.
Этот секрет, о котором, впрочем, хоть чуточку, но знал каждый житель города и половина области, пытались предать гласности многие журналисты. Лояльные, партийные, приобщенные. Но тщетно.
Помню, как в 1985 году в поезде Москва-Варна ко мне подошел московский коллега и спросил вполголоса: знаю ли я о… Знаю, ответил я. Отчего не пишу? Оттого, что не разрешают. «И у меня вычеркивают упоминание об этом», — сказал автор книги «У кремлевской стены» Алексей Абрамов.
А я был готов на все. Даже на молчание на неопределенно большой период. Я просил: пока живы очевидцы, соберем воспоминания, пусть написанный материал ждет своего часа. «Не-а», -отвечали мне, вероятно, полагая, что партия всегда будет решать, что можно, а что нельзя, и что партийные тайны до века будут сберегаться за семью печатями…
Я успел съездить в Москву, встретиться с Дмитрием Семеновичем Купцовым, бывшим в военные годы первым секретарем тюменского горкома, побеседовать с бывшим сотрудником лаборатории В.И. Ленина Ильей Борисовичем Збарским, сыном академика Збарского. И со многими другими, кто, как говорится, был причастен.
Более того, я даже написал этот очерк и опять пошел, за неделю до очередного, 118-го дня рождения Ильича, в обком Мне снова пообещали перезвонить в цека, а через два- дня повторили знакомое: «Не-а».
А потом произошло странное. Позвонил Алексей Абрамов и сказал, что на горизонте «посветлело». Что-то случилось в цека, но 19 апреля 1988 года газета «Труд» публикует материал Алексея Абрамова. А на следующий день, уже никого не спрашивая (ибо у великой и ужасной советской цензуры было одно замечательное правило: материал, опубликованный в центральной газете, можно было «воспроизводить»), я принес свой очерк «Объект Збарского» в секретариат и ответсек Володя Фатеев заверстал его на третью полосу. Очерк занял целую страницу. Потом были отклики, письма, звонки и фотографии, новые подробности — большие и маленькие.
А потом позвонил Тарас Шевченко, бывший сотрудник УВД, и рассказал, как ему доверили фотографировать изготовленный в Тюмени стеклянный саркофаг для Ленина, как изъяли пленку и тщательно пересчитали даже пробные отпечатки. Позднее из «особой папки» в партархиве мне достали «совершенно секретную фотографию» этого саркофага — вот она перед вами! Сам саркофаг увезли куда-то в Москву…
Через два года с небольшим перестала существовать и сама цензура, еще через год — цека партии…
Где-то между этими событиями я предложил Средне-Уральскому книжному издательству сборник очерков, в числе которых был и «Объект Збарского». И получил письменный ответ: «Не актуально». Папку с рукописью сунул в шкаф, а теперь достал и с большим интересом разглядывал карточки, перечитывал письма… История!
Как быстро меняется мир. Как мало меняемся мы.
***
фото: