Виртуозный маршрут от Сибири к Уралу
Два концерта дал в Тюмени Владимир Спиваков
Вы только подумайте, ‘до чего у нас стал образованный народ!
За последние годы, благодаря усилиям директора филармонии Михаила Бирмана, тюменцы смогли познакомиться с творчеством звезд музыкальной классики нашей страны. Здесь и Николай Петров, и Светлана Безродная, и Сергей Стадлер. И, конечно же, блистательный Владимир Спиваков со своими виртуозами, которые, естественно, остаются таковыми и в Москве, и в Испании, и тем более в Когалыме с Ноябрьском.
Однако музыкальная лодка, ведомая Михаилом Михайловичем, может напороться на созданный собственными усилиями подводный камень, А именно: степень музыкальной подготовки тюменцев резко повысилась. Теперь редкий из аборигенов начинает хлопать в паузах между, например, анданте и следующей за ним частью концерта. Соображает тюменец, что концерт состоит больше, чем из одной части.
А скоро, думаю, начнут носить с собою на концерты партитуру и требовать, чтобы давали полный свет — следить по нотам за точностью исполнения.
Во всяком случае, после исполнения Владимиром Спиваковым и другими виртуозами концерта Антонио Вивальди «Времена года» я с удивлением заметил на некоторых знакомых личиках совершенно не восторг. А вовсе неудовольствие. «Я, -сказало одно личико, — знаю этот концерт наизусть. Владимир Теодорович сыграл не то, что должен был. Как бы сфальшивил…»
Я, естественно, оскорбился за маэстро. Но поскольку собственной подготовки (восьмилетка в уральском райцентре и остальные классы в шахтерском городке) оказалось явно недостаточно, пошел на поклон к авторитету. Не подумайте худого -просто на концерте рядом со мной волею судьбы оказался музыкант и дирижер Eвсей Шапиро. Мастер успокоил и развеял мои сомнения. И привел цитату из Николая Рубинштейна, который сказал, что если он день не репетирует, то это заметно только ему самому; два дня -ближайшим друзьям; три дня -остальной публике…
Тем не менее, оставляя вопрос о Вивальди как бы открытым, отмечаю возросший средний уровень музыкальной культуры среднего тюменского зрителя.
Теперь уж в это мне ребячество не впасть, как сказал А.А. Чацкий, я просто сидел и следовал за музыкой по волнам моей памяти. Сезон областной филармонии, густо озвученный мировыми звездами, завершился прекрасным аккордом. Бах -состязание гобоя и скрипки. Моцарт — состязание темпераментной скрипки и флегматичного альта. По сравнению с ними показался достаточно простоватым Гайдн и его «Прощальная симфония». Хотя философия этой симфонии покоряет своей вечной правдой. Каждый из нас, сыграв свою партию в этом лучшем из миров, уходит со сцены и гасит свечу. И так важно знать, что кто-то возьмет в руки скрипку или острое долото, или мастерок каменщика, или журналистское перо и продолжит мелодию, линию резца, каменное кружево кладки или недописанную строчку.
Как странно думать, что эта же музыка звучала триста или 250 лет назад. И так же сжимались в тон ей сердца, давно рассыпавшиеся в прах. Хотя… Eсли мы чувствуем то же, что чувствовали те, ушедшие, не означает ли это, что они оживают в нас, что их легкие тени толпятся в проходах концертного зала и пудреные парики слегка покачиваются в такт музыке…
А Спиваков едва не взлетал над сценой, юный в свои 54 года, легкий и пружинящий, и послушно следовал за ним его оркестр. Но как он был не похож на себя, эффектного на сцене, несколькими часами раньше, на пресс-конференции, где он просто и естественно рассказывал о себе и об оркестре, о своем фонде, и снова о себе, о нашей стране, о которой сказал так кратко и так исчерпывающе: «В России я — дома».
Мне тогда подумалось, что Спиваков, только что вернувшийся от буровиков Ноябрьска, вместе с которыми его слушал в этом ямальском городе британский принц Майкл Кентский, со всеми ровен — с принцами и с буровиками. Потому что он -Спиваков.