X

  • 02 Июль
  • 2024 года
  • № 70
  • 5569

Я лежу в больнице

Врачи нашей поликлиники обнаружили у меня опасную и запущенную болезнь сердца и срочно отправили на стационарное лечение:

— Прямо сегодня идите, несмотря на пятницу.

В приемном покое

Дежурный врач завела меня в палату N 2, опросила, ощупала и сказала, что места есть пока только в коридоре. Eсли бы я пришел в понедельник, как раз освободятся места в палатах. На том и договорились. Врач на прощанье сказала:

— Eсли будет плохо, вызывайте «скорую». Учтите, что надо брать свою ложку, кружку, полотенце, принести свои шприцы, системы для переливания, лекарства. У нас ничего нет.

Ожидавшая своей очереди бабушка, услышав все это, сказала соседке:

— Вот раньше у нас было богатое государство. В больнице тебя бесплатно уколют, помажут, таблетками накормят. Теперь, слышь, ничего нет!

Мужчина ей объясняет:

— Бабушка! Раньше у нас государство было богатое, а мы все бедные. Теперь государство у нас бедное, но мы стали богатые.

— Оно по тебе видно, что богатый! Мужчина в нечищенных ботинках! за издевалась бабушка.

В палате В понедельник, до которого я дожил благополучно, меня быстро приняли, и сестра увела в палату. Входя, я поздоровался:

— Здравствуйте, господа «сердечные»!

Однако вскоре выяснилось, что «сердечных» тут раз-два и только. В палате 13 человек: печеночники, желудочники, язвенники, почечники, рядом со мной бронхитник… Сборная Тюмени по болезням!

Десять лет не лежал я в больничной палате. Присматриваюсь к людям. Плохо, что поругиваются мужики вслух, некоторые даже сестер не стесняются. Один в углу рассказывает соседу о своей жизни, то и дело слышно:

— Я, б…, пошел. Я, б…, поехал, Я, б…, сделал.

Сосед его пробует воспитывать.

— Зачем ты через каждое слово признаешься, что ты — б..? Ведь если женщина — б…, то это горе для нее и ее семьи. А уж если мужчина — б…, то уж совсем недопустимая беда.

Рядом со мной болеет «человек-гора», как зовет его другой больной. В «горе» 156 кг.

С другой стороны от меня лежит бронхитник. От соседства с «горой» он кажется еще тоньше. Когда его осматривает врач, видно: ребра торчат, как из балалайки.

Все живут мирно. За три недели не было ни споров, ни раздоров, ни бестактных подначек.

Роль фамилии

Молодой мужчина Санников добровольно и строго следит, чтобы все больные приняли полагающиеся им таблетки. Санников недавно уже лежал здесь, он больничные порядки знает.

Таблетки выставляются на столе в баночках из-под витаминов, туда же помещается полоска бумаги с фамилией больного. Санников замечает особенности в написании и делает вывод.

— Вот как Владимира за фамилию уважает сестра. Пишет «Брежнев В.К.», а нам всем просто «Санников», «Голик»… без инициалов. Вот что значит известная фамилия!

Все соглашаются. Брежнев В.К. — доволен.

Обход

Eжедневно в 9 утра с минутами в палате появляется с пачкой наших «историй болезни» и фонендоскопом наш лечащий врач -милейшая Лайла Шайхуловна. Она дотошно всех выспрашивает, внимательно выслушивает, разъясняет, советует, но недовольна:

— Не можете вы, мужчины, о своих болезнях рассказывать. Только и знаете: сильно болит, слабо болит. Вот послушали бы вы, как женщины рассказывают о своих болезнях! Это целые романы. Женщины очень тонко разбираются в болях.

Мы соглашаемся, но желающих послушать рассказы женщин о своих болячках нет.

Оказывается, в больнице все же лекарства есть. Назначаются таблетки, кое-какие уколы. Но шприцы и системы надо свои, и часть лекарств — тоже.

Рекомендуя лекарства, врач то и дело оговаривается: если сможете купить… вот это лекарство дорогое, его может заменить вот это, подешевле… если найдете деньги… выдержит ли это ваша зарплата? Назначается только самое необходимое из потребного.

Громкий старик из соседней палаты возмущается, что за часть лекарств надо платить. Я осторожно интересуюсь размером его пенсии. 960 рублей, да у старухи 300 с хвостиком. У меня зарплата такая, и у меня неработающие иждивенцы. Разные пенсионеры…

«Все на новенького!»

Пока я присматривался к больничной обстановке, больничные микробы и вирусы присматривались ко мне и на третий день дружно набросились на меня, новенького. К вечеру температура подскочила за 37, появился кашель, боль в горле. Я слег.

Подождав минут сорок и поняв, что со стороны дежурной сестры никаких действий не предвидится, я пошел искать ее сам. Сестра повела меня к дежурному врачу. Он, не отрываясь от компьютера, распорядился дать мне антибиотики и фурацилина для полоскания горла. Антибиотики я получил, а раствор оказался в большом дефиците, и новый последний флакон до утра открывать для одного больного не стали.

Всю ночь я то купался в собственном горячем поту, то дрожал в ознобе. Утром взвесился: за ночь потерял два килограмма. Ни сестра, ни врач за ночь ко мне не подошли. Утром я спросил у врача, почему он такой нелюбопытный, не поинтересовался, что стало с тем больным, которому прописал лекарство?

— Согласитесь, что ОРЗ — это не тот случай, когда врач очень нужен.

Я не согласился. Когда наступит «тот случай», врач уже будет не нужен.

…Eще три дня я хрипел горлом и легкими, кашлял и чувствовал себя заводом, вырабатывающим, извините, сопли и слезы. Наконец больничные микробы приняли меня за своего и отстали.

«Кушай кашку, старикашка! «

Так каждое утро уговаривает себя сосед в столовой, поглощая больничную кашу. Повар — большой фантазер, и в течение недели каша не повторяется. В понедельник утром дают вареные яйца, иногда творог. В обед -густой суп и второе со следами мяса. Обычное поддерживающее кормление. Жаль, что чай более несладкий, чем сладкий. И чем его заваривают?

«Человек-гора» почти не получал передач от родственников, но к своим 156 кг за две недели прибавил еще 4 и этому очень огорчался. Все больные с восторгом смотрели на «здорового» мужчину.

Старики

В палатах — одни старики, во всяком случае, в основном те, кому за пятьдесят. Редко появляется молодняк. Они со стариками не контактируют, не ругаются, ведут себя смирно.

А старики — разные, но, к сожалению, в основном матерщинники. Матерный язык знают досконально.

Один все требует в столовой отдельный стол для участников войны. Второй идет на уколы и что-то бормочет.

-Дедушка, вы молитесь? — спросил я его однажды.

— Нет, я безбожник. Просто я про себя стихи сочиняю. Вот послушайте:

Это кто тут такой хилый

по коридору вдоль идет? Это кто тут такой хилый

на укол себя несет? Это я тут такой хилый

по коридору вдоль иду! Это я тут такой хилый

на укол себя веду! Это кто такой трусливый

у двери стоит, чуть дыша? Это чья же тут мгновенно

в пятки убежит душа? И так далее… Скрашивается бренность существования. Стрижка Сестра-хозяйка стрижет особо заросших больных, и это у нее получается весьма неплохо.

— Подходите, подходите, — приглашает она. — Стригу под молодых. Сразу десять лет на помойку улетают.

— Как это — под молодых?

— Ну, под крутых. Накоротко. Однако стричься под крутых желающих нет. Просят оставить волосы подлиннее.

— Странные мужчины, не хотят помолодеть. Вон женщины что только ни делают, чтобы моложе выглядеть.

Заколдованное место Это умывальник и туалет в терапии. Вода тут появляется только ночью. Кто не спит, набирает воду в пластиковые бутылки, их десятка два в запасе. Eсть даже чайники с надписью «для умывания». Так что тут вечная проблема умыться, побриться, сходить в туалет.

Я навел справки: как в соседних корпусах?

Почти то же самое. С водой -многолетняя проблема. Больницей она решена быть не может, сказали мне.

Однако городская инфекционная клиническая больница, открывшаяся тут же в ноябре 1997 г., проблем с водой не испытывает. Почему не устранить безводье в корпусах третьей городской больницы?

Поделиться ссылкой:

Оставить комментарий

Размер шрифта

Пунктов

Интервал

Пунктов

Кернинг

Стиль шрифта

Изображения

Цвета сайта