Сибаритообразный музыкант
На рубеже веков людей тянет к синтезу искусств, искусства и философии, жизнестроению по литературным канонам и откровенному натурализму в литературе. Не все проекты оправдывают себя, но если за синтез берется настоящий Мастер, особенно если он импровизатор, то рождается новый жанр в искусстве. Опыт Даниила Крамера — наглядный тому пример. Джаз и классика, балет, театр -все он соединяет в одном проекте, в одной концертной программе.
К сожалению, в Тюмени на сцене ДК «Геолог» мы услышали и увидели только самого Даниила Крамера, пианиста, игравшего джаз.
— Каким ветром занесло к нам Крамера?
— Долетел через Москву с » Кинотавра». Пригласил Всеволод Бессараб. С большим удовольствием приехал, большие планы на ваш город.
— Как вам «Кинотавр»?
— Я не люблю слово «тусовка», но я впервые был на такой большой вот именно тусовке. Очень мне понравилось. Посмотрел несколько весьма привлекательных фильмов, которые, скорей всего, видел в первый и последний раз. Они вряд ли появятся в прокате, не похожи на коммерческие. Я играл на открытии «Кинотавра». Это мой первый совместный опыт работы с замечательной балериной Ильзе Лиепа и труппой Большого театра. Существует наш совместный план на будущее: номер ли, отделение ли или целый концерт (еще не решил) для балета, фортепиано и оркестра, где никто никому не аккомпанирует, а все играют музыку. Все делают концерт в русле уничтожения сепаратизма внутри аудитории, чтобы не было такого (последующая реплика в духе-темпе Жванецкого. — СР.): вот это джазовая аудитория, это — театральная, это -классическая. Что вся балетная аудитория прям с ходу ринется ходить в драматический театр -я на это не надеюсь, но что часть аудитории откроет для себя новые миры — надеюсь. Я надеюсь, что имидж джазового музыканта останется в том плане, что я умею импровизировать. Я скоро на визитках перестану писать, что я джазовый музыкант, буду просто писать «.пианист».
— Это объемнее.
— Это правда.
— Вам джазовая импровизационность позволяет подходить к классическому репертуару несколько иначе, нежели традиционным исполнителям?
— Ну да. Когда я беру джазовую тему, то от нее остаются рожки да ножки.
— В джазе это закон жанра.
— Конечно. Одну музыку играют 10 тысяч раз, зачем тебе ее так же играть в 10 тысяч первый?! Тот же вопрос я задал себе по отношению к классике: что нужно, чтобы не повторяться?
— Свой подход?
— Совершенно верно. И этот подход лично мне, дает джазовая школа. Я просто слышу по-другому. Как? Я словами не расскажу. Как художник видит лес? Он не видит его, как мы с вами, он рассказать не сможет, а просто нарисует. Я всех вас приглашаю послушать, как мы будем рисовать, в филармонию в следующем концертном сезоне.
— В Москве на ваш эксперимент есть уже реакция?
— Да. Положительная. Москву завоевать непросто. Да и Тюмень будет непросто завоевать. Русская публика крайне профессиональна.
— Критична плюс ко всему.
— И правильно. Русская публика имеет право получать высококачественный продукт, который способны дать русские музыканты.
— Как творческое состояние души?
— Настроение хорошее, планов громадье.
— Главное, наверное, чтобы были перспективы, планы — это основной стимул творчества?
— Это возникает само собой. Просто видишь сверхзадачу. Была только что сверхзадача масштабно вывести джазовую музыку на большие академические залы. Потом оказалось, что это никакая не сверхзадача.
— Маленькая задачка?
— Малюсенькая задачечка. Теперь возникла другая сверхзадача — объединение аудитории. Она уже, слава богу, выполняется.
— Русский человек гибкий.
— Во многом, кстати говоря, более гибкий, чем европейский.
— Мы не избалованы. Во всем свежесть есть еще.
— И дай бог, чтобы она не ушла. Очень трудно и плохо жить без интереса к жизни. Я, например, научился наслаждаться каждым глотком воздуха, каждой ложкой супа, морем, хорошей нотой, хорошим роялем. Можно сказать, что в каком-то смысле я сибаритообразный музыкант.