Если тебе дорог твой дом
Полка умных и достойных книг в Тюмени пополнилась. «Виновник» несомненного крупного вклада в нашу научную культуру — сотрудник НИИ прикладной этики при Тюменском государственном нефтегазовом университете, кандидат философских наук Михаил Ганопольский.
Под шапкой Минобразования РФ, ТГНГУ и НИИ увидела свет его монография «Региональный это истоки, становление, развитие» (1998). Автор достойно продолжил лучшие традиции влиятельной и в регионе, и в стране тюменской этической школы. Конечно, ее судьба неотделима от будней и праздников всех работников и структур Тюменского нефтегазового комплекса (ТНГК). Eсть связь и с рожденным в 60-е годы на волне открытия «энергии века» индустриальным институтом (теперь ТГНГУ), и тогда, и сейчас не только готовящим новые кадры комплекса, но и питающим его научно-техническими разработками, перспективными проектами.
Коллеги Ганопольского, философы, этики, социологи, которым он отдает в книге дань уважения и ведет с ними интересный научный диалог, доказали важную пользу своих занятий для ТНГК. Работы Владимира Бакштановского, Николая Зотова, Федора Селиванова, Юрия Согомонова и других перекинули надежный мост между философским анализом нравственного поведения людей в деле и в быту и социально-педагогическим воздействием этических идей и предложений на производственные коллективы. Соединились высокая мудрость и любимый в тюменской научной школе праксиологический подход. В нем нравственный импульс социологических исследований неотделим от поиска новых- методик, чтобы установить полезные «градусы» человеческой деятельности.
Ныне в России иная социально-культурная и экономическая ситуация. Тюменская прикладная этика в форме ноу-хау своих технологий индустриального типа для советского периода вовремя сманеврировала и нашла свою нишу. Ганопольский тоже не терял зря времени. Он понял, что настал час основательно заняться этосной проблематикой в нашем региональном варианте.
Что там человеку на «северах» до этоса? Старая система жизни рухнула, оставив в наследство акционировавшемуся ТНГК массу кризисных ухабов, незавершенную производственную инфраструктуру, износ оборудования вкупе с моральным. Многие глобальные проблемы (хотя бы экологическая и отношения с северными народностями), наши споры о национальной идее уже непосредственно касаются каждого жителя Тюменской области, хотя многие от них или отмахиваются, или не замечают.
Однако исследования Ганопольского и коллег указывают и на интересные перспективные процессы в регионе. Eсли раньше люди приезжали на «севера», чтобы работать и жить, то теперь хотят жить и работать. Более того, автор, учитывая все наши доморощенные исторические модернизации, утопическо-мессианские закидоны, уверенно уходит от только негативных оценок тюменского индустриального освоения Севера. Люди ТНГК, подчас не разделяя идеологического духа командно-административной системы, в особо сложных климатических и прочих условиях нашли свое сцепление нравственного импульса и социально-трудовых функций. Обрели единый технокультурный комплекс. Что и стало нравственным оправданием не только советских индустриализации и коллективизации, освоения целины и космоса, но и тюменской эпопеи. Массированное индустриальное наступление на «севера» было и есть (через нас!) освоением отечественной культурой индустриального этоса.
Может, это кому-то и не нравится, но тюменцы выстрадали свой региональный этос, создали этакую космическую систему общего дела, подружив (по русскому космисту Николаю Федорову) техницизм и этику очеловеченного Места в новой региональной географии в обжитых поселениях. Переходя с орбиты на орбиту, они менялись, подчиняясь тяготению не обычной «звезды» региона, создавая вокруг нее свои «плане ты». Тут и пестрота смешения и северная природа, и духовная культура коренных народов.. Что и говорить — была масса разнородных начал, предметов явлений северной жизни. Была, но в становлении регионально го этоса (с драмами и горестями) превратилась в тюменскую систему людей, «живущих в одном месте и считающих это место своим».
Но при чем тут этос, всякие нравственные импульсы и терзания? Очередное научное упражнение автора, удаленное от тяжелейших практических за дач текущего дня ТНГК? Ладно бы еще на досуге прочитать нравственную историю становления и развития нефтегазовых провинций нашей области. И хотя наука еще с 50-х годов стала на земле непосредствен ной производительной силой многие и сейчас признают ее усилия лишь в том случае, если ганопольские появятся около скважины с обводненным пластом, откроют задвижки и магически воскликнут: «Этос!» И нефть снова, как бывало, сама попрет фонтаном.
А ведь автор, обозначив свой интерес к исследованию «нравственной истории северных сибирских регионов, сформировавшихся в ходе нового индустриального освоения», уточняет задачу. Он занялся не историей нравов и тем более не историей нравственной жизни во всем ее эмпирическом многообразии, а процессом становления и развития этих регионов под воздействием этического импульса с очень любопытной родословной. Уходящей аж в античные времена, когда в недрах родовой общины, подчиненной естественно-природному ходу вещей, родился первый «технолог», этакий ученый-индивидуал, и занялся социально-нравственным конструированием. Тут-то и проклюнулось мудреное словечко «этос».
Древние знали, что это — совместное жилище, местопребывание, потом значение этоса расширилось, вобрав обычаи, темперамент, характеры и нравы людей. В античной классике данное понятие уже добралось до всего комплекса реальных явлений нравственно-психологического и эстетического плана. Для Ганопольского родословная этоса важна тем, что он в античности увидел в нем духовно-практический комплекс самобытной культуры под крылом общностно-поселенческого начала. Иными словами, этос созидался преимущественно «по месту жительства».
Разумеется, автор (по Ясперсу), безгранично пребывая со мной в беседе, не хочет, чтобы я заподозрил его в реконструкции античного смысла этоса. Мы пускаемся с ним на машине времени, следя за всеми философскими и практико-историческими метаморфозами любимого предмета. Опуская вкусные тонкости, напомню об эйфории европейской цивилизации при виде несомненных успехов научно-технического прогресса. Рациональное начало, техногенный человек, казалось, разработавший сетевой график покорителя естественной природы, миновал сейчас индустриальную фазу, рыночно и технологично подготовился к объятиям информационного общества.
Трудный путь к тюменской «энергии века», параллельное освоение малонаселенных просторов, диалог с суровой природой был невозможен без становления и развития регионального этоса. Ганопольский верно показывает, как решалась дилемма — либо идти по пути современного промышленного мира западного типа, либо(как хотят определенные силы в России) вернуться к традиционно-общинному укладу. Опыт Тюмени полезен и перспективен. Он впитал уроки родной истории. Индустрия внедрялась в природную среду непосредственно, промышленный пейзаж возникал естественно, как правило, в необжитых местах. Страшные потери в экологическом балансе, традиционном образе жизни коренных народов никто сейчас не замалчивает. Автору важно показать, что духовно-нравственная практика освоения в условиях нынешнего кризиса привела новых северян из ТНГК к поиску утраченного этоса-местожительства.
Ибо только проложив надежные нравственные «дороги» от дома к дому в своем обжитом Месте, мы сможем достичь достойной жизни.