Смерть интеллигента
Так получилось, что меня в те дни не было в городе. И я не смог проводить в последний путь моего, наверное, самого старого друга — Георгия Илларионовича Томашевского. Жора — так мы его называли еще в Челябинске.
Когда-то, сорок лет назад, одна наша общая знакомая, выросшая в Ленинграде на Петроградской стороне и по этой причине глядевшая несколько сверху вниз на воспитанников уральских школ, сказала: «Среди вас только один по-настоящему воспитанный молодой человек. Это Жора».
И была абсолютно права.
Eсть такое понятие — неистребимая интеллигентность. Жора, как говорится, всосал ее с молоком матери. Может быть, не все знают, что бывший главный отоларинголог города, заведующий кафедрой лор-болезней Тюменской медицинской академии Георгий Томашевский происходил из семьи, которая сумела оставить след в российской истории.
Eго прапрадед (или пра-пра-прадед?) Максим Салин был помощником архитектора Монферрана на строительстве Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге. После окончания этого грандиозного сооружения Монферран подарил Максиму Салину серебряную чарку (она сохранилась, и мне доводилось держать ее в руках) и направил его учиться в Императорскую академию художеств.
Eго дед был морским офицером, участвовал в русско-японской войне, несколько лет провел в японском плену.
Eго отец работал на Китайско-восточной железной дороге.
и благодаря этому обстоятельству сам Георгий родился в Шанхае. Eго дядя, автор ряда книг по внеземным цивилизациям, которому сейчас далеко за 90, живет в Калифорнии. (Могу предположить, что два последних обстоятельства в свое время сыграли роковую роль, когда кандидату медицинских наук Георгию Томашевскому не дали защитить докторскую диссертацию. Пропали впустую годы командировок на Север, потраченные на изучение причин падения слуха у буровиков).
Томашевский был лор-врачом и до смешного напоминал Айболита. Своей неторопливой и располагающей манерой земского врача, плавно журчащей речью, привычными, что называется, «отработанными» шуточками. От тех, кто с ним сталкивался, мне приходилось слышать, что больному становилось легче от одного только разговора с доктором Томашевским. Но за этой довольно домашней внешностью скрывался блестящий аналитический ум. По отзывам многих, да и мне самому приходилось в этом, к сожалению, убеждаться, Томашевский был очень сильный диагност.
Отличный врач. Потомок славного рода. Добрый друг. Но я написал в заголовке — интеллигент. Действительно, вокруг него распространялась атмосфера интеллигентности, терпимости, внимания, доброжелательности. Он был неким успокоителем в сумасшедшем мире, окружающем нас.
Сегодня его нет, и мы стали менее защищены.
…Звонит телефон. Но уже никто не скажет в трубку: «Рафа? Это Жора говорит…».