Всё проходит
Только сумасшедший может делать прогнозы в сумасшедшее время.
(Наблюдение)
Потому, дорогие читатели, не рассчитывайте, пожалуйста, на то, что я начну сейчас предполагать, что с нами будет нынешней осенью, а также зимой и последующей за нею весной.
Думаю, что не будет ни сильно плохо, ни очень хорошо. Ибо такова российская специфика. У нас всегда что-то происходит, Вот если не происходит, то это уже совсем плохо.
И добавлю, что метод аналогичных ситуаций подсказывает: рано или поздно кончается любой кризис и начинается движение к следующему. (Шучу).
Конференция в институте гуманитарных коммуникаций, в которой мне пришлось принять участие на прошлой неделе, была посвящена достаточно узкому вопросу: «Что происходит с независимостью прессы в России?». Тем не менее то, что обсуждали руководители печатных и электронных средств массовой информации из Калининграда и Красноярска,. а также целого ряда городов, уместившихся на карте между ними, касается всех и каждого. И потому я не стану касаться деталей финансового удержания на плаву газет или телекомпаний, а постараюсь понять, что происходит с нами всеми. Почему первые же кризисные неурядицы повергают нас в панику, которая ширится, словно цепная реакция, и захватывает все новые и новые слои общества, территории, государства? Почему мы такие неустойчивые перед ударами судьбы? Почему мы никак не научимся падать, словно кошки, на все четыре лапы?
На конференции, о которой речь велась выше, немало молодых журналистов говорили не столько о независимости прессы, сколько о своих шансах просто выжить. Было заметно, что эта, первая в их профессиональной жизни, трагедия многих заставила запаниковать. Дух катастрофизма, свойственный, кстати сказать, в значительной степени и столичной прессе, определял тон дискуссии.
Думаю, что тому есть объяснения.
Москва, которая всегда жила лучше регионов, всякое посягательство на свои материальные или духовные блага воспринимает как подступающий конец света, И москвичи штурмуют магазины и рынки. Сметают лекарства в аптеках. Продукты и шампуни, прокладки и памперсы. Запасы, которые накапливаются в домах, не успокаивают, а наоборот, нервируют: а вдруг все это зря? А вдруг долгого кризиса не будет и продукты испортятся, колготки выйдут из моды…
Торговле этот психоз только на руку. Позволяет задрать цены на высоту Эвереста и продавать обыкновенную «докторскую» колбасу мясозавода в Клину вдвое дороже, чем она стоит, например, в Тюмени.
Это первая попытка объяснить.
Вторая заключается в том, что в последние годы новых экономических отношений в деловую жизнь пришли молодые люди. Мне кажется, что сегодня они не только переживают первый кризис в своей биографии, но и первое столкновение с капиталистической действительностью. Они, забывшие про колбасные поезда из Москвы, про очереди за низкопробной водкой и мылом, даже не могут и знать, что, например, 35 лет назад тоже был кризис. Когда по квартирам развозили и выдавали по 200-300 граммов муки или макарон, когда хлеб был не то что по карточкам, но по спискам.
Давайте лишний раз поругаем капиталистов. Но давайте и вспомним литературные, за неимением других, примеры. Когда люди разоряются и подымаются вновь. Теряют работу, но ищут и находят ее снова. Меняют профессию, но продолжают работать.
(В прошедшем номере на этом же месте упоминалось о «Записках менеджера» Ли Якокки, который взобрался было на самый верх служебной лестницы в компании «Форд моторз» и был низвергнут на самое дно по капризу хозяина, Генри Форда III. Переживал и пережил, и был востребован, и добился успеха).
Я не знаю в точности, что будет. Но я знаю: не бывает, чтобы завтра осталось то же, что и вчера.
Кончилась эпоха Сталина с лагерями и расстрелами. Кончилась эра Хрущева с «двумя британскими королевами — по промышленности и по сельскому хозяйству». Текло, текло и истекло время Брежнева — с водянистой, но милой сердцу колбасой по 2.90 (состав которой до сих пор никто не может воспроизвести), с афганской авантюрой и мумиями в правительстве. Промелькнули новации Андропова, перестройка Горбачева, близится и ельцинский финал.
Все проходит, и это пройдет. В конечности, в смене отдельных событий — бесконечность и оптимизм жизни.
Не падайте духом, пожалуйста.