Настоящий мужик не гундит
Персоны
Когда лет с пяток назад меня познакомили с Лондоном (имя Лондона — Вячеслав, фамилия мало кому известна и в обиходе не употребляется. Откуда взялась кличка «Лондон» — великая тайна), я в душе порадовалась: ну вот наконец-то в панк-тусовке нашелся настоящий мужик, а не аморфное бесполое существо. Тогда уже ходили легенды о его импульсивности и непредсказуемости. Да и внешность стоила того, чтобы подобные легенды принимались за правду: мрачный взгляд глубоко посаженных огромных глаз из-под неизменного козырька, аскетично поджатые губы — ни дать ни взять разбойник с большой дороги. И неожиданной казалась улыбка — такая совсем не злодейская.
По впечатлениям с немногих фестивалей, на которых мне довелось слышать не столько Лондона, сколько вопли восторженной толпы, у меня сложилось представление о музыке его группы «Банзай» как о идеально соответствующей имиджу солиста. Жесткая, ритмичная, запоминающаяся мелодия с отчеканивающимися в памяти неожиданными образами из текстов. Все как-то предельно лаконично и выразительно. Энергия — лавиной, естественно. Бойцовская и настоящая. Нынешняя беседа с Лондоном тоже не страдала излишествами и наворотами. Честно говоря, даже свою шелуху отсеиваешь, когда встречается человеке «четкой артикуляцией», который говорит внятно и по делу.
— Расскажи все-таки об истории группы и о нынешнем ее состоянии.
— Группа называется «Банзай» года три. Сначала играли панк, пост-панк. И относительно этого и были названия: «Лютый сибирский идиотизм», «Южноанархистcкая революция», «Доктор Менгле». Я уже даже не помню всех названий. Их было так много менялись чуть ли не каждый месяц. Тогда были в моде всевозможные безумные словесные навороты, бесполезные абсолютно.
Состав группы и сейчас меняется. Костяк — это я (вокал, ритм-гитара). Анатолий Павлов (соло-гитара, на записи он прописывает ритм, бас) и Вик (бас-гитара). Взяли клавишницу Наталью. На концерте играем с Рэдом (барабаны), но нам нужен свой ударник. Теперь у нас есть драм-машина, на ней прописываем новый альбом.
— Когда мне представляли тебя лет 5 назад, то говорили, что Лондон играет суровую, крепкую музыку, а тексты у него нежные, романтические, как у Гумилева. Темы-экзотика: Африка, моря. Сейчас как с тематикой?
— Лирика осталась с прежних лет. Меня уносит нельзя сказать что в философию, скорее, в жизненные наблюдения. А то, что музыка суровая, — это было тогда: мы просто не могли играть ничего кроме суровой музыки. Сейчас она смягчается, становится более красивой, мелодичной, аранжированной. Научились играть, приходит опыт, мелодии, духовный опыт…
— Из чего черпаешь духовный опыт: жизненные наблюдения, книги?
— Когда читаешь книги, в них воспринимаешь то, что сам пережил, подтверждения того, что ты прочувствовал. Первоначально я заинтересовался Шопенгауэром, потом перешел к Ницше (это мой духовный отец), перечитал Достоевского (о чем в школьные годы не могло быть и речи). Любимые книги и авторы — Анатоль Франс «Восстание ангелов», Карлос Кастанеда, Монтень (убиваюсь по нему, там и античность, и его современники — очень интересно).
— Сейчас вписываешь свою музыку в рамки какого-то стиля?
— Нет. Мне это не надо. Люблю импровизировать, мне интересно работать в разных стилях.
Порой это даже зависит от возможностей аппаратуры. Я не прочь что-то сделать в современных ритмах. У меня нет такого комплекса: вот это попса, а это старье.
— От чего зависит плодовитость?
— Я не скажу, что стряпаю по несколько стихов в день. Все происходит постепенно, само собой. Что-то произошло в жизни — накопилось-вылилось в произведение.
— Eсть в твоем репертуаре любимые песни?
— Eсли я пою их несколько лет, то это уже просто рабочий материал, я даже их ненавижу. А людям нравятся. Причем почему-то самые незамысловатые тексты.
— Но ведь эти песни у тебя драйвовые, «плясовые». Тусовка любит под тебя оттянуться. Ты вообще знаешь, зачем ходят на Лондона? Туда идут, потому что там весело.
— Так мы стараемся, какой бы там ни был загрузочный текст, делать музыку довольно-таки оптимистичную. «Банзай» — само за себя говорит. С этим кличем шли самураи в бой, камикадзе падали.
-Ас кем у тебя родство душ? Наверное, с «Бригадой-С»?
— Конечно. Eще «Несчастный случай», «Ва-банк» Скляра — была такая классная команда, что-то последнее время их не слышно. «Вежливый отказ».
— Чего ты хочешь и чего не хочешь из того, что есть?
— Хочу более интересных аранжировок, более профессиональных музыкантов. Не хочу, чтобы мы дальше болтались на квартире без точки («точка» на языке музыкантов — место для репетиций и записи — СР.), не хочу чтобы мы практически ничего не имели с концертов в плане денег. Хотим записаться в нормальной студии. Скоро это будет, надеемся. В Свердловске.
— Вот ты несешь положительный заряд в зал, а бывают минуты отчаяния? Как ты их преодолеваешь?
— Когда я был пятнадцатилетним, были какие-то загрузы, попытки самоубийства. Сейчас все это прошло.
— Жизнь закалила?
— Я вообще не знаю людей, которых жизнь не бьет. А если кому-то нравится совершать суицидальные попытки, то это такой тип характера, строение души: им надо, чтоб их жалели, оттого постоянно гундят. Я стараюсь все свои проблемы держать в себе. Конечно, по моему внешнему виду этого не скажешь: мрачная личность. Но я люблю смех, веселье, хорошую дружескую компанию.
***
фото: Лондон в роли Рваного на съемках художественного фильма «Домой»