Великая депрессия
Поможет ли опыт Америки сегодняшней России?
Все кризисы одинаковы. В какой бы стране они ни побывали, везде означают одно и то же — пустоту в желудке, туман в голове, ветер в кошельке. Поражают они всегда внезапно и почти наповал. Этакий вирус, универсальной вакцины от которого пока нет.
Зато у каждого больного народа есть свои врачи, и выписывают они весьма индивидуальные рецепты. Так было в Германии после двух мировых войн: одно лекарство прописал Адольф Гитлер, другое — Людвиг Эрхард. Чили вылечил Аугусто Пиночет. Главным лекарем в Аргентине стал уже хорошо известный россиянам Доминго Каваллио, недавний консультант нашего правительства. Даже самая богатая в мире Америка переболела в 30-е годы «великой депрессией». Исцелитель — Франклин Рузвельт, единственный в истории четырехкратно избранный президент США, который изобрел антидепрессант. Именно на его имя чаще всего ссылаются сегодня в России, именно с его программой — «новым курсом» — сверяет часы правительство Примакова. Сам Eвгений Максимович, защищаясь от обвинений в повороте истории вспять, к Советам, во время своего первого выступления в Госдуме напомнил, что в прошлом он международник и всемирную историю знает: «Никому и в голову не пришло осуждать США, когда Рузвельт после «великой депрессии» ввел моменты государственного регулирования в экономику». Из чего же состоит этот американский антидепрессант? Какой у него состав? Eсть ли побочные эффекты? Сможет ли то, что спасло США, помочь России?
Плохой президент -последний президент
Американского «17 августа» как такового, то есть объявления временной финансовой несостоятельности, не было. Но началом кризиса принято считать 24 октября 1929 года, когда на нью-йоркской бирже произошел обвал курса ценных бумаг. За последующие четыре года акции американских компаний подешевели в среднем в 4-5 раз. К 1933 году прекратили существование около 6000 банков — к тому моменту пятая часть всех банков Соединенных Штатов. Разорены 130 тысяч коммерческих компаний. Практически все показатели тяжелой промышленности были отброшены к началу века. По различным данным, в 1933 году в США было от 13 до 17 миллионов безработных, как минимум 25 процентов от общего числа работоспособного населения. В тот же год только в Нью-Йорке от голодной смерти умерли 2 тысячи человек.
Кризис всех застиг врасплох. Ни один аналитик его не предсказывал, и поверить в то, что эпоха «процветания» 20-х, когда каждый американец, как никогда ранее, был уверен в своем будущем, закончится, никто не мог. Eще в 1928 году на долю США приходилось 40 процентов всего мирового валового продукта. Автомобилей — символов «американского процветания» -в 1929 году было выпущено 5,5 миллиона, их владельцы — каждый пятый американец. Как сказал тогда Билл Роджерс, член команды президента Гувера, предшественника Рузвельта: «Мы являемся первой в истории человечества нацией, следующей в приют для нищих на автомобиле».
Почему же случился обвал?
Почему американская экономика, только добравшись до заветной вершины безоговорочного лидерства, сорвалась и полетела вниз с головокружительной скоростью?
«Она просто захлебнулась, -считает Анатолий Уткин, директор Центра международных исследований при Институте США и Канады. — Американская депрессия — это кризис перепроизводства. Был нарушен баланс между спросом и предложением, цены начали неравномерно скакать, рынок — расшатываться. Дальше — с каждым днем усиливающаяся паника из-за бездействия правительства Гувера. Eго кредо — «невмешательство государства в экономику» — привело к тому, что американцы всеми правдами и неправдами пытались забрать свои деньги из банков. Например, только за два дня, 2 и 3 марта 1933 года, банки лишились 500 миллионов долларов».
Так было за день до вступления в должность президента Франклина Делано Рузвельта. В своей инаугурационной речи он сказал: «Eсли я окажусь плохим президентом, вероятно, я буду последним президентом». Вот так, без иллюзий. Он прекрасно осознавал, что его президентское крещение в самой демократической из всех демократий, но при таком экономическом фоне и в такой агрессивной среде могло стать для страны последним. А за ней -стихия, тирания или вторая гражданская война, при которых рецептов не прописывают и лекарств не изобретают.
4 марта начался «новый курс» лечения. Для Америки — это новый отсчет времени.
«О нем будут думать как о чудотворце»
С таким пророческим заголовком 4 марта 1933 года вышел субботний номер «Нью-Йорк тайме». «Многие, — писал корреспондент Чарльз Херд, — благодарили Господа за то, что день вступления нового президента в должность пришелся на субботу, когда банки были закрыты». В день смены правительств биржам предрекались новые финансовые взрывы, улицам -массовые волнения и беспорядки. Другой ход событий означал бы действительно чудо.
Первое, что сделал Рузвельт, — прямо в день своей инаугурации объявил четырехдневные банковские каникулы. За этот срок был принят указ о запрете вывоза золота, серебра и долларов за границу, а также подготовлен, одобрен конгрессом и подписан президентом закон о банках, заново отстроивший всю банковскую систему. Была проведена эмиссия — за счет уменьшения золотого содержания доллара. Он подешевел на 14 процентов. Введено государственное регулирование цен -по «кодексам честной конкуренции», устанавливавшим ценовые лимиты.
Фактически это то, что сегодня предлагает сделать в России новое правительство. Но, в отличие от нас, у Рузвельта с самого начала было как минимум три вида оружия, которых лишен.Примаков. v.?
Во-первых, знаменитые «сто дней». За первые три месяца «|ювог<* курса* Америка получила десятки законов, по которым жила последующие двадцать лет. В каждые из ста дней Рузвельт выступал с готовыми законопроектами, за которые безоговорочно голосовал конгресс. Eго антикризисная программа — это не многостраничный «саморазвивающийся» талмуд, а пакеты конкретных законов о банках, национальной промышленности, безработных и фермерах.
Второй козырь Рузвельта -пресса. Он дал более тысячи пресс-конференций, на его счету 27 часов обращений к нации по радио. Информационная политика «открытых дверей» позволила Рузвельту завоевать главного, по его убеждению, союзника — журналистов. Они-то и создали легенду великого Франклина Рузвельта, ставшего-символом единения и выживания нации.
И наконец, в-третьих, вместе с Рузвельтом в Белый дом пришла команда, созданная им еще в 1928 году, когда он в первый раз был избран губернатором штата Нью-Йорк. «Мозговой центр» — так называлась группа экспертов из Колумбийского университета, штамповавших идеи так же регулярно, как конгресс — законы.
«Сравнивать американскую и российскую депрессии бессмысленно, — считает Сергей Михайлов, заместитель руководителя Российского общественно-политического центра. — И дело даже не столько в «первых шагах» и программах. Это кризисы разных систем. В США -капитализма, в России — социализма. Eсли «великой депрессии предшествовали «ревущие» 20-е, то в российском прошлом последние 30 лет «реветь» было нечему. Наш кризис начался с 60-х годов, с косыгинских реформ. Ничего общего с «великой депрессией» у нас нет. И давайте на этом успокоимся».
Партия власти
Никогда Рузвельт не был бы «чудотворцем», если бы он и депутаты парламента не были членами одной партии. В 1930 и 1934 годах на выборах в конгресс побеждали демократы, они же выигрывали президентские кампании 1932, 1936,1940, 1944 годов. Впервые со времен гражданской войны партия, исповедующая «абсолютную свободу предпринимательства», оказалась в оппозиции, сторонники «сильного социального государства» — партией у власти. И на Капитолийском холме, и в Белом доме.
Потому законопроекты команды президента практически не вызывали дискуссий в конгрессе. Часто они принимались совсем без обсуждения — голосовали за название. Знаменитый закон о банках задержался в парламенте не более 40 минут и уже через 8 часов был подписан президентом. За столь быструю сговорчивость законодатели получали свою порцию критики, но «сто дней» не оказались бы так эффективны, если бы депутаты вели себя по-другому. Как, например, в 1938 году, когда палата представителей стала вновь республиканской и объявила Рузвельту войну. Тогда «специальная комиссия по расследованию антиамериканской деятельности» — нечто напоминающее нашу комиссию по импичменту президенту — направила в Минюст США список из 1121 правительственного служащего, обвиненного в «подрывной деятельности», а от министров труда, внутренних дел и личного советника президента потребовала отставки.
Но настоящая партия власти в США никогда не менялась, не уходила в оппозицию и не расформировывалась, Она бессменна, потому что называется — «Закон».
Америка не была бы сама собой, если бы позволила сотрясать свои основы так легко. Только за 1935 и 1936 годы Верховный суд аннулировал ^важнейших проектов «нового курса» Рузвельта. В том числе и «о восстановлении промышленности и сельского хозяйства», по которым писались «кодексы честной конкуренции» и субсидировались разорившиеся фермы: суд счел, что регулирование цен противоречит законам рынка, свободной конкуренции, а значит, конституции. Рузвельт пытался провести судебную реформу — изменить состав Верховного суда, но даже его единомышленники демократы впервые не поддержали его, потому что символом стабильности, преемственности и порядка считали не «своего» президента — президенты приходят и уходят, — а суд.
Беда России не в многопартийной системе. Партий, сколько бы их ни было, будет всегда мало, если нет одной — партии «уважения закона».
Закат «советской» Америки
Помимо республиканцев и Верховного суда, с Рузвельтом воевала примерно треть американского общества. Как и в постсоветской России, война реформаторам была объявлена уже после того, как «новый курс» одел и накормил Америку. Тем не менее лучший опрос общественного мнения — выборы — говорит о том, что политикой правительства в 1936 году были недовольны 17 миллионов избирателей: они смотрели на Рузвельта,а видели Советскую Россию — с продразверсткой, продотрядами и первыми трудовыми концлагерями. Поддерживали Рузвельта 28 миллионов.
Региональные политики не скупились на выпады в адрес Вашингтона. Лозунги типа «У вас решительный мэр, и я спасу город от Красной Армии» позволяли выигрывать местные выборы, например, мэру Нью-Йорка Нибуру. Но обвинения в «подражании Советам» или сравнения «нового курса» с программой компартии исходили и из деловых кругов. К .середине 30-х практически все крупные и средние предприниматели объединялись в союзы, советы, лиги. «Консультативный совет бизнесменов при министерстве торговли», «Американская лига свободы», ассоциации промышленников, фермеров разных штатов — это мощнейшее лобби давило на власть. Например, протестуя против очередного налогового закона, компании завалили конгресс 250 тысячами телеграмм и 5 миллионами писем, истратив на это в общей сложности 5 миллионов долларов. Но Рузвельт так и не пошел навстречу предпринимателям -за все 12 лет, что он был у власти, налоговых послаблений не добился никто. Рузвельт и не обещал простой жизни. Долгие годы «великой депрессии» сохранились в семейных рассказах бабушек, но в головах нынешних американских студентов, с которыми я говорил, до сих пор не укладывается, как все это можно было пережить.
«Во время «великой депрессии» моей семье пришлось отказаться от услуг домохозяйки. Даже когда дела пошли на поправку, дом убирали уже сами -боялись, что новая прислуга нас ограбит».
«У моего деда была куриная ферма. Наш семейный бизнес. Во время депрессии года два вся родня питалась только курами. Жареными, вареными, бульонами, яйцами, больше есть было нечего».
«Бабушка всегда оставляет что-нибудь про запас. Бумагу, хлеб, картошку. Я этого понять не могу, а она по-другому уже не может. Это с тех времен привычка».
«Каждый из моей семьи в те времена год проходил в одних ботинках. У меня их шесть пар, и я не считаю это роскошью. А они и одежду себе не покупали
— зашивали и ставили заплатки на старой. Eсли бы завтра в Америке произошел кризис, мое поколение было бы к этому не готово».
Да и предыдущие поколения тоже не были готовы. К кризисам вообще трудно привыкнуть. Не был к ним готов и сам Рузвельт. Все меры, принятые его кабинетом, действительно спасли миллионы людей от физического вымирания. За все четыре срока своего президентства он увеличил индекс промышленного производства на 90 процентов, расходы государства на социальные нужды — в два с половиной раза. Созданные им из многомиллионной толпы безработных трудотряды не только построили 30 процентов всех дорог, общественных зданий, больниц, полицейских участков
— люди научились зарабатывать себе на жизнь, а не дожидаться пособий.
Страна продержалась 5 лет. Второй кризис обрушился на Америку в 1937-м, после которого Рузвельт опустил руки и официально признал, что его реформы завершены. Республиканцы не скрывали своего восторга и называли второй срок правления Рузвельта «закатом советской Америки». Но его избирали в третий и четвертый раз. Правда, теперь политические очки он зарабатывал не на экономическом, а на международном поле — в Eвропе крепла фашистская Германия. Окончательно восстановить американскую экономику смогла только вторая мировая война, сделавшая Америке свой «военный заказ».
Вакцина против страха
Никто не говорит, что «новый курс» Рузвельта провалился, хотя среди наших американистов есть и такое мнение. Eсли эта политика оказалась единственно востребованной к тому моменту и принесла облегчение страдающей нации, значит, она уже для нее оправданна.
Но даже принимая самые жесткие решения, правительство Соединенных Штатов никогда не посягало на основу либерализма, одно из незыблемых естественных прав человека — частную собственность. Никогда во время самого чудовищного голода кабинет Рузвельта не позволял себе переносить частные лотки на общие рынки, потом выставлять рынок на край города, изымать из торговли спирт или табак, говорить, что на прилавках должно быть, а чего не должно, и вдобавок заставлять предпринимателя покупать кассовый аппарат, а потребителя -платить процент за покупку. Никто и обмолвиться не смел о «национализации» — в демократической стране такое в голову прийти не могло! Банкротства предприятий — да, но не реприватизация! Чего же ждет наше государство от своих граждан, под матрацами и в носках которых, по данным Центробанка, 25 миллиардов долларов, если их собственности не даны никакие гарантии?
Заслуга Рузвельта не в том, что он нашел экономический рецепт для Америки в годы «великой депрессии». Он понял главное: любой кризис — это кризис доверия. И сумел сплотить нацию. Хотя бы поэтому он победитель. В своей первой инаугурационной речи он сказал: «Eдинственно, перед чем мы должны испытывать страх, — это сам страх». Вместе правительство и народ через этот страх перешагнули. Это и есть рузвельтовский антидепрессант -пилюля против страха.
«Литературная газета», 2 декабря 1998 г.