Семь минус пятнадцать. Что в остатке?
Через две недели федеральный судья Николай Кокорин огласит приговор по делу «ялуторовской семерки». Напомним, Штыков, Алексеев, Зайцев, Михайлов, Домокуров, Магжанов и Шалагинов обвиняются в пятнадцати убийствах, совершенных ими около двух с половиной лет назад. Государственный обвинитель Eвгений Пенетов потребовал для трех обвиняемых высшей меры наказания и длительные сроки лишения свободы — для остальных.
Судебное заседание, которое состоялось вчера, было, вероятно, самым коротким в этом процессе, идущем на рекорд продолжительности (три с половиной месяца со дня первого заседания).
Зато зал был практически полон. Родственники жертв сидят рядом с родственниками обвиняемых.
Обвиняемые выглядят, как говорится, бледно. Может быть, потому, что для этого фактически последнего заседания они гладко выбриты, кожа, два года не видевшая солнца, матово отсвечивает. Штыков сбрил свою черную бородку. Алексеев и Михайлов погружены в себя. Видно, что мыслями они где-то не здесь. Прежде агрессивный Зайцев уставился в одну точку. Магжанов и Домокуров читают «Тюменский курьер», наш предыдущий репортаж из зала суда. И только Шалагинов нервно катает на щеках желваки и резко выдыхает сквозь зубы.
Может быть, все устали. А может быть, понимают, что пришел последний день процесса, последний день, когда можно что-то сказать, попытаться что-то изменить…
Впрочем, этот шанс есть только у Игоря Штыкова. Бывший старший лейтенант милиции, бывший оперативник, а потом -сотрудник заводоуковского СИЗО № 2, попросил дать ему возможность выступить. Суд с этой просьбой согласился…
Признаюсь честно, я ждал этого выступления, надеясь хоть что-то понять в этой странной фигуре. Может быть, услышать мотивы поступков, столь резко изменивших судьбы многих людей. Но это — мои поиски, скорее всего идущие от каких-то общечеловеческих рассуждений. Задача Игоря Штыкова, которому государственный обвинитель вменил преступления, подпадающие под высшую меру наказания, гораздо конкретнее.
Перед ним были не присяжные заседатели, на которых можно повлиять эмоционально. Перед ним был судья Кокорин, один из опытнейших юристов области. Думаю, именно поэтому юрист Штыков пытался обратить внимание юриста Кокорина на ошибки, которыми, по его мнению, изобилуют доказательства по делу.
Он педантично стремится опровергнуть один факт за другим. Потерпевшая К. не была матерью двоих детей, она в то время еще и замужем не была… Руку потерпевшей обвиняемый не резал… Револьвер купить не предлагал… Мотивов убивать Тимочкина и Кулика не было, «они мне ничего не должны»… Почерковедческая экспертиза не проводилась, авторство записей в дневнике (в которых шла речь о планируемых убийствах) не доказано… Никаких денег не вымогал, оружия не имел, к секретным материалам не имел доступа…
По мнению Штыкова, следствие ему «умышленно отводит роль лидера». Он утверждает, что «никогда не слышал, чтобы в РФ организатором группы являлся сотрудник милиции». (Между тем материалы последних лет, к сожалению, говорят об обратном. А именно — силовые структуры стали источником пополнения криминальных формирований. Достаточно вспомнить хотя бы популярного киллера Александра Солоника, курганского милиционера).
Признательные показания, по словам Штыкова, из него выбивали. В это, кстати, можно поверить. Думаю, что милицейская среда так же мстит отступникам, как и любая другая.
Словом, как если бы Игорь Штыков заполнял анкету: нет, не был, не участвовал, не привлекался…
Но вторит этому монологу чей-то возмущенный шепот у меня за спиной…
Штыков просит суд вынести объективный приговор. Суд удаляется на совещание.