Масштабов репрессий не знает никто
Зябкина Мальвина Лукинична, дочь Луки Яковлева, конюха тюменского лесозавода «Красный Октябрь», ссыльного, расстрелянного в Тюмени 7 июля 1938 года, получила в апреле 1991 года компенсацию за отца. И тогда же перечислила в фонд «Книги расстрелянных» 70 рублей.
Ровно восемь лет спустя в пресс-центре Центра международной торговли состоялась презентация только что вышедшей книги. Первый черно-красный двухтомник был вручен Мальвине Лукиничне. На странице 226 первого тома — имя ее отца. «Дождалась», — сказала она и заплакала.
Так же, плача, брала в руки книгу-воспоминание Анна Никитина, дочь Христофора Гусева, сторожа тюменской конторы Сельхозснаба, уроженца села Бархатово Исетского района. И Мария Некрасова, дочь плотника Eвлампия Лепихина из деревни Липиха Упоровского района.
А Нина Николаевна Яковлева, дочь арестованного и расстрелянного по «офицерскому делу» Николая Монокина, с трудом подбирая слова, сожалела лишь о том, что ее мама не дожила…
Да, наши матери не всегда успевают дожить до тех дней, когда обещания их сыновей становятся результатами…
У меня самого странное чувство. Десять лет я говорил и обещал, что будет издана эта «Книга». Сегодня она перестала быть тайной моего компьютера. Сегодня она перестала принадлежать мне одному. Кто-то из моих друзей, пришедших на презентацию, даже сказал, что она задевает.
Нет, это не книга задевает. Это старая боль задевает. Старая боль, которая коснулась едва ли не каждого человека в нашей стране. Я не знал, что у вице-губернатора Валерия Первушина есть во всеобщей трагедии собственная страница. И у заместителя губернатора Ямало-Ненецкого округа ФуатаСайфетдинова — своя. И у моего коллеги журналиста и издателя Юрия Мандрики — своя.
Говоря о книге, каждый как будто обнажал что-то сокровенное, приоткрывал то, что годами таилось в душе, что скрывали, в чем не признавались даже самим себе. Я подумал, что подлинных масштабов большого террора не знает никто. И, наверное, так никогда и не узнает.
Мой друг и однокурсник Сергей Фатеев сказал, что перелистывая книгу вместе со своим 92-летним отцом, журналистом Александром Фатеевым, он нашел в списках трех родственников из деревни Eлань Нижнетавдинского района.
И еще было сказано, что каждый, кто брал в руки эти томики, торопился открыть их на тех страницах, где могла оказаться его собственная фамилия. И многие находили — родственников, как ответственный секретарь нашей редакции Наталья Самойлик, — два десятка уроженцев деревни Иска Ярковского района по фамилии Горскины…
Я благодарен первым читателям «Книги расстрелянных» за добрые слова. За слезы на их глазах. За скорбь, которая странным образом царила в парадном зале, где не столько праздновали выход новой книги, сколько поминали тех, кто пал от руки сталинского палача.
Работая над книгой, я думал, что она опоздает. Что она выйдет в те дни, когда репрессии станут давно прошедшим, забытым и отброшенным. К сожалению, это — не так. Более того, сейчас, когда мы ощущаем угрозу реванша, когда к власти стремятся те, кто ни в чем не раскаялся и ничего не забыл, мне думается, что «Книга расстрелянных» может оказаться пусть крохотным, но камушком на пути тех, кто пытается вернуться.
Рано или поздно урок должен стать уроком. Кто-то пожелал мне продолжить эту работу. Нет, больше всего на свете я хотел бы, чтоб эта книга о репрессиях была последней.
Несбыточно? Наивно? Но так хочется, чтобы это сбылось.
***
фото: