И ужаснется мир
Итак, «Книга расстрелянных» пришла к тем, кому она была адресована. К детям и внукам тех крестьян, рабочих, служащих, ссыльных, рыбаков, инженеров и учителей, кто по неисповедимому выбору судьбы, а точнее, необъяснимому решению карательных органов, пал жертвой борьбы сталинизма с народом собственной страны.
По инициативе городской комиссии по восстановлению прав жертв политических репрессий и городского общества жертв политических репрессий в четверг в большом зале администрации Тюмени состоялось представление «Книги расстрелянных».
Звучала музыка. Актер Владимир Орел читал отрывки из книги. Полковник Александр Петрушин называл цифры и факты, свидетельствующие о размахе репрессий в нашем крае и о том, как партийное руководство страны подстегивало и поощряло этот девятый вал.
Eсли бы вы могли почувствовать тишину, в которой звучали эти цифры и эти факты! Потому что для пришедших на встречу с «Книгой» эти цифры и факты означали жизни самых дорогих для них людей.
А потом они сами выходили из зала и рассказывали, как раскулачивали и уводили на гибель. Как вытаскивали последнюю пеленку из-под грудного ребенка. 60 и 70 лет прошло с тех пор, но картины детских обид до сих пор еще перед глазами. И видимо, не забудутся никогда. Как никогда не высохнут сиротские слезы, оплакавшие искалеченное детство. Три дочери Леонида Семеновича Кобелева, грузчика хладокомбината станции Тюмень, которых вы видите на снимке Дмитрия Турбина, до сих пор помнят, каким был их отец. Так врезался в память последний взгляд, который удалось бросить вслед отцу, когда его уводили навсегда…
Нам удалось найти и сообщить о времени смерти и месте последнего приюта семи тысяч двухсот девяноста пяти жертв большого террора. А сколько еще тех, кто этого до сих пор не знает. «Не знаю, где…» — это о Костине. «Разыскать не могу…» — это о Колчанове. Мария Алексеевна Меляева до сих пор не ведает судьбу отца, Алексея Сергеевича Тихонова, арестованного еще в 1930 году…
Могу лишь повторить то, что говорил и я в этот день. Нет такого зала, куда бы можно было собрать всех детей и внуков погибших. Нет такой книги, которая вместила бы полный список народного горя. Eсли это гора — то ее не перенести. Eсли это бездна — ее не вычерпать.
Я надеюсь, что рано или поздно придут другие исследователи, моложе, квалифицированнее, наступит другое время — более свободное, когда общество единодушно и без колебаний станет отбрасывать самые следы кровавого сталинского наследства. Может быть, тогда — в назидание потомкам, как предостережение палачам — будет построен мемориал, на котором высекут все имена невинных жертв, все до единого, и мир содрогнется и ужаснется тому, что совершено в нашей стране в середине двадцатого века.
Я надеюсь.
А что «Книга»? Она живет самостоятельной жизнью. Я знаю, что один экземпляр ее переправлен музеем Сахарова в Израиль. Мне сказали, что интересующиеся ее ишимским списком есть в Канаде и Польше. Но самое главное, я видел, как уносили «Книгу» с этой встречи наши сограждане, тюменские дедушки и бабушки. И даже завидовал им — они дождались.
***
фото: