Страна больших секретов
«Широка страна моя родная. Много в ней лесов, полей и рек…». А еще больше в стране было секретов. Больших и маленьких. Государственного и местного значения. От обороны страны до рождаемости женщинами репродуктивного возраста в каждом отдельном населенном пункте. По этой рождаемости, поясняли нам, вероятный враг легко вычислит мобилизационные ресурсы страны.
Той страны восьмой год как нет на свете. И куда-то туда же подевались мобилизационные ресурсы. Но вот генетическая тяга к секретам осталась. Больше того, она стала возрастать.
Первое время после перестройки и образования суверенного государства «Российская Федерация» были даже изданы специальные декреты о доступе к информации, о стремлении к гражданскому обществу, где права гражданина, в том числе и его право на информацию, являются столь же весомыми, как и государственные установки.
Но чувствуется, что чиновничество в мундирах и без набирает силу. А что такое чиновник без секрета? Пустяк. Птичка божия. Но поглядите, как иной шествует важно в спокойствии чинном, какой кладезь информации, неведомой другим, какое сознание собственной значимости. И это знание, эту значимость и весомость чиновники оберегают больше, чем жизнь.
Небольшой пример. Из прошлого. Многие из прежних руководителей казались нам (и мне в том числе) весьма умными. Годы спустя я понял, они были не то, чтобы умными, но информированными. Я понял это, когда по инерции в очередной раз привел к бывшему, но ставшему отставным, руководителю иностранного, кажется, японского, журналиста. Но на этот раз гость расстался с бывшим без особого восторга. И это можно было определить даже по его невозмутимому японскому лицу. Я-то подумал, что многомудрый хозяин внезапно утратил мыслительные способности. Все оказалось проще: «Он ничего не знает», — сказал японец о своем собеседнике.
А если честно, то в последнее время легче узнать какую-нибудь государственную тайну (государство у нас по традиции — ничье), чем информацию о том, что происходит в школе, в больнице, в институте. А уж про милицию и говорить-то нечего.
Последний пример, самый возмутительный, с моей точки зрения. Государство провозгласило: судьи независимы и подчиняются только закону. Но если вы думаете, что в суде все решает судья — мне жаль вас. Во время громкого процесса, где одним из фигурантов проходил тюменский предприниматель Александр Никоноров, судья выдал нашей газете письменное разрешение — присутствовать в зале. Хотя такое разрешение по закону вовсе не требуется, поскольку оснований объявлять процесс закрытым — не было. Там не шла речь ни о государственной тайне, ни о растлении малолетних, ни говорилось об интимных секретах подсудимых. Нормальный рядовой процесс.
Но порядок судопроизводства, судя по всему, решал специальный отряд быстрого реагирования Тюменского РУБОПа. СОБР. Тот самый СОБР, который уже как-то проявил весьма специфическое понимание законов. И тут СОБР, с усмешкой глядя в корреспондентское удостоверение, говорил: «Идите отсюда, девушка!». Человеку в пятнистом показывают разрешение, подписанное судьей — «Идите отсюда, девушка!». Eму ссылаются на председателя суда Валерия Синько — «Да идите отсюда, девушка!».
Говорят, что все это делалось, чтобы избежать давления на суд. Простите, я думаю, что превращение открытого процесса в закрытый (наш корреспондентсво- ими ушами слышал, как некий штатский распорядился: «Никого не пускать!» И не пустили) — это и есть откровенная и безбоязненная форма давления на суд.
Открытое общество? Гражданское общество? Право на информацию? Декларация прав человека и ее 19-я статья?
А по-моему, все это — чья-то втихаря реализуемая тоска по тоталитарному государству, в котором много «нельзя» и ни одного «почему нельзя».
А все-таки, господа хорошие из учреждений и ведомств, господа судьи и граждане бойцы СОБРа, отчего нельзя? Почему и по какой причине? Или ответ — тоже нельзя?