Русским можно позавидовать
Когда-то иностранные гости назвали небольшой городок, что расположен на севере Таджикистана, «маленькой Швейцарией». Окруженный горами, город утопает в зелени. За уют и подаренную природой благодать средневековый дехканин назвал этот оазис «Исфара», в переводе на русский — «отдохни, путник». Сегодня же сравнение моего родного города (и других городов Таджикистана) с иностранным государством вспоминается, к сожалению, по другому поводу. Приехать в Швейцарию было бы, наверное, гораздо проще.
ПУТEШEСТВУЙТE НА ВEЛОСИПEДАХ
Из Тюмени в Таджикистан можно доехать на автобусе (одна тысяча рублей с лишним — билет; четверо, а может быть, и больше — если случится авария, суток езды плюс расходы на питание). Можно долететь на самолете рейсом Тюмень-Ташкент. Eсли вы достаточно состоятельны, потому что билет в одну сторону стоит 2 тыс. 900 руб. (Кстати, в Ташкенте билет на этот же рейс стоит 1 тыс. руб.! Поэтому сообразительные граждане билет на рейс Тюмень-Ташкент заказывают в Ташкенте). Можно добраться и на поезде «Eкатеринбург-Ташкент» Узбекской железной дороги за одну тысячу с лишним рублей. Как выяснилось позже, если с проводником договориться — выйдет максимум 400 руб. В нашем вагоне 98 процентов пассажиров так и сделали (мне, во-первых, было обидно и денег жалко, а во-вторых, всю дорогу мучил вопрос: кто-нибудь все это контролирует?).
СКОЛЬКО СТОИТ ПEРEЙТИ ГРАНИЦУ
Но выбрать средство передвижения и сэкономить деньги — это полдела. Самое тяжелое — перейти границу, особенно узбекско-таджикскую, особенно с российским паспортом. Пограничники, увидев российскую прописку, немедленно выдворили за шлагбаум. Без разговоров.
Моя попутчица, женщина пенсионного возраста, сначала ругалась, потом плакала, потом умоляла — все без толку. Пограничники даже не смотрели в нашу сторону. Завсегдатаи пограничной зоны просветили: «Нужно было дать на обед долларов 20». «Ничего себе аппетит!» — подумали мы. Но деньги давать было уже поздно. Мы сидели на чемоданах и соображали, как быть. Тут подошел мужчина: «Хотите попасть в Таджикистан?»
Узбекско-таджикскую границу мы переходили нелегально, под широким мостом, по пересохшему руслу реки. Наш проводник заплатил пограничнику 50 руб., и тот опустил автомат. Мы шли по темному «коридору», волоча сумки по булыжникам. Казалось, что в этих сумках не гостинцы родным, а контрабанда, оружие, например. (Не удивлюсь, если через такую границу перевезут танк). Впервые в жизни я чувствовала себя преступницей.
Вообще, все было странно: вроде не виноват и одновременно знаешь, что преступаешь закон. Впрочем, о последствиях думать не хотелось. «Это нормально», — успокоила меня попутчица. В конце этого «туннеля» нас ждала родная территория.
КАК ЖИВEТE-МОЖEТE?
С каждым годом надежда на возрождение родного города угасает. Сегодня Исфара (как и другие провинциальные города Таджикистана) еще дальше ушла от цивилизации. Некогда промышленный город (гидрометаллургический, химический заводы, консервный комбинат, светотехнический завод, молокозавод и др.)
превратился в базар.
Больше всего от такой экономики страдают старики — русские, таджики, киргизы, узбеки. Особенно не повезло тем, кто ушел на пенсию в начале 90-х и больше не в силах работать. Средняя пенсия — две тысячи таджикских рублов (национальная валютная единица — рубл), это 40-45 российских рублей. При этом булка хлеба — 4-4,5 рублей, килограмм сахара — 12 руб., килограмм говядины — 25 руб. Цены на остальные продукты лишь на рубль-три дешевле российских. Из-за нищеты в этом году подорожали и фрукты, два года назад за рубль можно было купить два-три килограмма персиков или винограда.
Пенсионеры умерли бы с голоду, если бы им не помогали предприятия, откуда они ушли на пенсию. Один раз в два месяца пожилые люди получают килограмм мяса, несколько килограммов риса, муки, растительного масла. Пять-шесть раз в год пенсионерам и малообеспеченным дают гуманитарную помощь (Красный Крест Таджикистана и др.): муку, рис, масло, сахар.
Поступает гуманитарная помощь и в больницы, кое-какие лекарства кое-кому перепадают бесплатно. А вообще-то без денег больным не помогают даже врачи скорой помощи. Вернее, они могут дать рекомендации. Но если у вас нет нужных медикаментов (и денег)… То же в больницах. Врач, осмотрев пациента, через несколько минут приходит со списком необходимых препаратов, которые можно купить прямо у ворот больницы. Можно и у врача. Цены — в два-три раза выше российских (для россиян и того дороже). А качество товара не гарантировано. По словам самих же медиков, между врачом и продавцом лекарств может быть договоренность: врач специально выписывает большое количество медикаментов, часть из которых отдает потом продавцу, выручку делят пополам. Оно и понятно, ведь самая высокая зарплата у врача — 65-70 руб.
Один врач-травматолог рассказывал, какому приходится работать в нынешних условиях: «Eсли я вижу, что пациент состоятельный, вместо двух бинтов я прошу его принести три-четыре. Оставшиеся использую в работе с бедными…»
Поразила картина у крыльца реанимационного отделения: родственники больных живут здесь целыми семьями. Прямо на земле расстелены национальные курпачи (вроде наших матрасов), здесь же кушают и… ждут. В любую минуту может выйти врач с бумажкой в руках — нужно новое лекарство. Впрочем, с покупки лекарств здесь начинается каждое утро, когда новая смена врачей заканчивает осмотр больных.
В моем городе хорошо живут только милиционеры, гаишники, таможенники, работники городского жилищного комитета, «новые таджики». (Первые берут взятки, последние — «крутятся»). Почти в каждой таджикской семье мужчина хотя бы раз в год уезжает на заработки в Россию, у многих это единственный доход.
Русские и таджики соседствуют мирно, даже помогают друг другу. Впрочем, русские продолжают уезжать. И виной тому не политико-экономическая обстановка. Людей угнетает чувство безнадежности, бессилия, отсутствие общения. (Не всех, конечно, многие приспосабливаются и живут без особых проблем). «Я здесь деградирую. Думаешь об одном: где взять поесть!» — жалуется знакомая. Психологически люди не могут покинуть обжитые места, их останавливает необходимость отдавать за бесценок годами выбиваемое жилье и нажитое добро, уезжать в неизвестность. «Я уеду отсюда на танке», — уже пять лет подряд повторяет папа моей одноклассницы.
Сейчас в Исфаре остались старички и те, кому некуда и не на что ехать. Уезжающих провожают со слезами. Завидуют.