Честь и достоинство — в прошлом и настоящем
Не знаю, правы ли правые политики и согласные с ними борцы за права человека, что у прежнего советского человека не было ни чести, ни достоинства?
Конечно, кое-какие декларации по этому поводу все же звучали. Например, «человек — это звучит гордо. Надо уважать человека». Несколько снижало эффект, что высокие эти слова звучали из уст, извините, босяка. Или, как любили говорить во времена классовой определенности, деклассированного элемента. Правда, неясно: какая часть уважения относилась к чести, а какая — к достоинству?
Поищем в другом месте. Например, в партии. Она ведь состояла из людей? Помните: «Eсли в партию сгрудились малые, сдайся, враг, замри и ляг…»? И в партбилетах последнего образца, и на лозунгах через всю улицу было написано: «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи». Не станем оспаривать. Последнее десятилетие уже, похоже, выставило оценки и этой партии, и тому, что ею сказано о себе.
Честь мы какую-никакую обнаружили. Зато осталась проблема достоинства. Правда, мне, например, за всю советскую жизнь не приходилось слышать ни об одном суде по защите чести и достоинства.
Два предположения. Либо никто на эти категории не посягал и в защите не было нужды. Либо не было самих категорий, посягать было не на что.
Лично я склоняюсь ко второму варианту. Поскольку было много способов унизить человека. Тайным судилищем. Секретным решением сделать невыездным. Статьей в газете (считалось, что «Правда» не ошибается). Были доносы и волчьи билеты. Товарищеские суды. Городские карикатуры на обнаруженных в автобусе «зайцев»…
Пришли 90-е годы. Свобода. И в качестве одного из первых ее признаков — суды по защите уже вышеупомянутых чести и достоинства.
У меня даже накопился кое-какой собственный опыт. Четырежды на нашу газету подавали в суд по этому пункту. Два раза мы выиграли. Раз проиграли, даже при двойном заходе в Верховный суд. Сейчас мы в ожидании четвертого процесса. Суть не в том, убедило меня лично решение суда, вынесенное не в нашу пользу, или нет. А суть в том, что можно защищать и свою личную честь, и свое право высказываться в отношении другого человека.
Но что такое девять-десять лет хотя бы по сравнению с целым веком бесправия? Опыт-крошка. Сколько раз на своем и чужих процессах такого рода приходилось наблюдать, как мучится судья в поисках решения, как идет по хрупкому льду несформулированных претензий, невыплаканных амбиций, как испытывает едва ли не физическое воздействие эмоций. И каким, увы, призрачно достоверным бывает его вердикт.
Меж тем, отстрелявшись на прессе, система защиты чести и достоинства все больше вторгается в экономику. Так, к сожалению, практически незамеченным в Тюмени прошел процесс Гринфельда против Запсибкомбанка.
Когда-то эти два слова — Запсибкомбанк и Гринфельд — стояли рядом. Леонид Гринфельд был первым президентом банка, ставшего коммерческим. В то же время пришел на работу и младший Гринфельд, Дмитрий.
Когда старший перестал быть президентом (мы здесь не исследуем эту ситуацию), младший еще оставался директором Калининского филиала. Затем его уволили «за однократное грубое нарушение». Дмитрий Леонидович обратился в Центральный суд г. Тюмени.
Суд под председательством Лидии Богомоловой Гринфельда на работе восстановил и взыскал в пользу истца около 10 тысяч рублей (вынужденный прогул, расходы на адвоката и компенсация морального вреда). К чести банка скажем, что он с решением Лидии Богомоловой согласился. Сегодня Дмитрий Гринфельд работает руководителем Калининского филиала Тюменского городского банка.
Нужны ли такие суды обществу? Думаю, они необходимы и победителям в судебном ристалище, и проигравшим. Поигравшим даже больше. Суд — горькое лекарство демократии — поможет нам скорее избавиться от уроков тоталитарного прошлого, от поисков правды только у начальников.