Археолог
1 декабря с.г. в зале областного центра «Культура» открылась выставка художников-керамистов «новой волны» Анастасии Федоровой и Александра Кухтерина. Федорова выпускница филфака ТГУ, аспирант по искусствознанию московского вуза, преподаватель тюменского педколледжа N 2. Кухтерин — свободный художник. Анастасия предложила редакции свою статью о творчестве коллеги, выразив тем самым не только дух его исканий, но и собственное кредо. Итак, представляем самоанализ виновников вернисажа.
Кухтерин известен Тюмени, давно выставляется, делает заказы, иллюстрирует книги. Живет во многих домах маленьким гномом, старушкой-вещуньей, пузатым шутом, птицеловом, лешим, воином или горшком. Они вызывают целый рой ассоциаций — древних, сказочных, зовущих в иной мир. Современное искусство приучило к стилевому эклектизму, смеси художественных языков разных эпох. И творчеству Кухтерина вроде бы уютно в этом Вавилоне. На самом деле у него нет стилизации. Архаическое у мастера — не экзотика, а адрес направления. Все эти гномы и лешие созданы не для услады нашего взгляда, они требуют серьезности от тех, кто пойдет за ними.
Один тюменский художник назвал Кухтерина «ремесленником». Согласна. Только это — титул, звание. Средневековое ремесленничество возродилось -в XX в. в акмеистском «Цехе поэтов». После чего писать, полагаясь на «глас Божий», стало невозможно. До высот, где он слышен, надо добраться, став мастером своего дела. У Кухтерина не отделить ремесла от творчества. Кроме того, он гончар — это его первое и основное звание. В нем прочитывается синкретизм древнего искусства, единство практического и эстетического понимания ремесла как ритуала, исполнения своего назначения. В мифах гончар — устойчивый образ прачеловека — культурного героя, который из «живой земли» лепит наш мир. Он связан с нечистой силой, с Тем (потусторонним) светом. Он посредник между ним и нами.
Кухтерин общается с самой Землей-матушкой и выводит из ее тьмы скрытые души. Как проводник в мир Света. Такова его жизнь в этом мифологическом контексте. Художник любит рассказывать, что его глине две тысячи лет, он тщательно готовит ее к лепке, говорит «спасибо» после обжига. Мне, расстроенной тем, что мои свистульки лопались в печке, говорил: «Надо же Сварогу жертву отдавать». Лишь после обряда посвящения печь стала милостива: допущена.
Свой путь Кухтерин тоже вершил долго и трудно. Искал нужную глину, свою конструкцию гончарного круга, печи, рецепт черного обжига. Eму говорили, чтобы бросил эту бредовую идею, а он уже жил в своем внутреннем мифе. Ибо еще в юности около Дуванских озер нашел черный невзрачный черепок древнего кувшина. Сакральная сцена — на оборотной стороне увидел следы пальцев гончара, ставшего землей четыре тысячи лет назад…
Он копает не только глину, но и время, и наше сознание. Топос (место) его мифа веет древней мифологией — с Того света, его творчества — хождение туда. Это мир наоборот. Нет солнца, черный мир, черные люди, небо -черная керамика. Жители — «отжившие» старики и старухи, проеденные временем доспехи, вместо рыцаря — тьма, опустошенная форма. Лошади-скелеты, глаза закрыты — знак смерти. Лица с особыми улыбками — оттуда — или оцепеневшие. Заказчики порою просят — не надо таких злобных лиц, а то жутко как-то. Но нету Кухтерина злобного, в фольклорной традиции его персонажи принадлежат Тому свету. Вспомните Петрушку из нашего площадного театра. Вроде бы веселый, свой, а улыбка — зубастая, жутко притягивающая. Просто герой инфернальный, оттуда.
Со временем Кухтерину стала интересной другая мифологема. Мотив маргинальности, пограничности между Тем и Этим светом. Он стал посредником — гончаром. Лепит лодки с полуспящими существами на переправе с берега жизни на берег смерти. Таковы же у мастера всадники, «оседланные» птицы.
Человек у Кухтерина чаще всего идущий, путник. На переходе границы в графической серии «Пустоши» или в зоне, похожей на фильм Андрея Тарковского. Такая граница — пустое, покинутое место, лишь ветер есть — в вылепленных пригнувшихся травах. Разрыв с живым — столбы с порванными проводами, мертвые дома как знак прежней жизни. Летит на лошади мертвый гонец, пока мчался, миры (пославший и назначенный) исчезли. Метафора потери нашей цели и смысла бытия. Хорошо на границе шутам, ибо они переворачивают с ног на голову все, что выглядит прочным и неизменным.
Лет десять Кухтерин живет в своем мифе, повторяет своих стариков, шутов, лодочников. Дополняет Бабу Ягу, игрушечных баранов, козлов, барынь. Это не характеры, а повторы их символов и функций, вся системазаново «проговаривается» нам. Зачем? кухтерин сам живет в их пространстве. Он посвящен древностями, наследующий день после свадьбы на тех же Дуванских озерах потерял обручальное кольцо — обручился с существом из Того мира. Мотив активный в нашем фольклоре. Eго там ждут, у него нюх на то, древнее. Он находит в заброшенном доме сундук прошлого века, собирает старые вещи прабабушек и дедушек. Кости для игры в бабки, трофейный железнодорожный фонарь, окаменевшие останки рыб в 40 тысяч лет. Кто кого находит?
У художника — особый нюх. В его мифе у жителей кухтеринского мира главное во внешности -нос. У него — самый выразительный. Ворчит на своих детей — «не, носы, а черт-те что». Запахи для художника важнее глаз. Запах черного обжига — дух его мастерской. Готовя эту выставку, говорил, что зал будет весь в черном.
Но и глаза мастера тоже особые. Соколиные, видят мелочь с высоты. А сокол — символическое воплощение скандинавского бога огня Одина. Вместо подписи на работах — знак сокола.
Миф Кухтерина давно стал его образом жизни, музеем, заполненным черепами, — пространством смерти. Он бредит кораблями, с весенней тоской собирается в путешествие, но уплывает лишь в душе, зато встречает вас в тельняшке. Ритуальная рабочая одежда, работает — плывет в те страны.
Он археолог, энциклопедист, занятый историей расселения славян, нашей европейской мифологией. Знает каждую местную тварь в лицо, повадки, образ жизни. Птицу узнает по потерянному крылу, зверя — по кости. Тараканов и пауков в доме не травит, наблюдает за ними в микроскоп. Историю тюменской земли рассказывает так, словно сам всю ее прожил. Он леший, хранитель нашей земли, предки оставили его среди нас на страже. Как-то зайдя в антикварный магазин «Джоконда», увидел свой кувшин, а рядом бирку — XV век. Рассмеявшись, сказал мне: «Поняла, сколько мне лет?»
Любимое чтение на ночь — этимологический словарь (про происхождение слов). Их археология. Изучал физику птичьего тела и полета и собирался сделать «самокрыл», полететь. Не успел — забрали в армию. Eго близость фольклору поражает. Кухтерин постоянно рассказывает легенды и мифы. Сам сочиняет? Но важна тут устная передача знания, он все помнит. Живет Кухтерин в квартире N 13, с черным потолком (черное небо Тех мест) от обжига, его собаку — помесь волка и лайки — зовут Локки (бог смерти).
При этом не скажешь, что он вне текущей жизни. Ремеслом кормит семью, иногда гонит сотнями попугаев, пожарников. Ремесленник? Ремесленник, но и наш проводник в музей истории земли, незнающих он водит Туда и выводит с новым опытом. Восстанавливает связь с забытым. Как древний человек, для которого все вокруг — говорящее.