Остаться учителем
1 сентября 1939 года учителя-мужчины встретили не в школах, а в казармах. Накануне нового учебного года Президиум Верховного Совета СССР принял секретный указ «Об отмене воинских льгот учительскому персоналу».
***
«Если завтра война»
Это решение сильно ударило по татарским школам, где учителями традиционно были мужчины.
По переписи 1920 года в Тюменской губернии насчитывалось 62 тысячи татар, 15 процентов из них – грамотные. Если до революции мусульмане имели здесь 55 школ-мектебов начального типа, то в 20-е годы уже имелось 145 тюрко-татарских школ с 204 педагогами и 7560 учащимися. Организовано три детских дома для 90 сирот, семь библиотек, трехгодичные национальные педагогические курсы, двадцать пунктов ликвидации безграмотности, драматическая труппа и мусульманский клуб имени… Троцкого.
Вместе с другими татарскими учителями в Красную армию призвали 22-летнего Якуба Шарипова. Позднее на допросе в отделе военной контрразведки «СМЕРШ» он показал: «Мой отец умер, когда мне было девять лет, и меня воспитывала мама Халиса Шарипова. После окончания 7-летней школы имени Крупской в Тобольске я учился на курсах учителей и в Омской совпартшколе. В 1937 году меня назначили заведующим Комаровской, а через год – Кызырбаевской начальной школой. Перед призывом на военную службу я перевелся в школу в юртах Нижне-Ингальских Ялуторовского района и заочно окончил Тобольское татарское педучилище.
… Как грамотного меня отправили в Ленинград, в секретную школу Балтийского флота, где готовили радистов-шифровальщиков для морской авиации и подводных лодок. Но я заболел, и в декабре 1939 года мне дали отпуск с выездом на родину».
Реальные успехи большевиков в деле «культурной революции» были сильно преувеличены. При переписи населения в 1937 году выяснилось, что даже среди молодежи 1819 лет было 8,5% безграмотных, а среди 30-летних безграмотным был каждый четвертый. Ликвидация неграмотности дала подавляющему большинству лишь формальное образование.
Весной 1936 года командующий Белорусским военным округом командарм 1-го ранга Иероним Уборевич докладывал: «Каждый призыв бойцов из деревни приносит к нам в казармы 35 малограмотных на сотню. Но и эти «малограмотные», по сути дела, люди совершенно безграмотные: еле пишут фамилию и в час прочтут две страницы. Это люди, которые не знают, кто такой Сталин, кто такой Гитлер, где запад, где восток, что такое социализм. И в армии мы мучаемся, месяцами обучаем грамоте. У нас имеются инженеры, техники, которые не знают, под каким соусом едят термодинамику, не знают дробей, потому что в средней школе черт знает что делалось».
Поэтому отпуск у татарского учителя Шарипова был недолог. «В феврале 1940 года меня вызывали в Свердловск в полковую школу 545-го корпусного артиллерийского полка, а через три месяца назначили командиром орудия – 122 мм гаубицы. Спустя год в составе 70го артполка я уехал из Магнитогорска в Шауляй Литовской ССР…»
К лету 1941 года Вооруженные силы СССР были крупнейшей армией мира. На 22 июня в них насчитывалось 5 миллионов 774 тысячи 200 человек, из них: в сухопутных войсках – 4 млн. 605,3 тысячи, в ВВС – 475,7 тысячи, в ВМФ – 353,8 тысячи, в погранвойсках – 167,6 тысячи, во внутренних войсках НКВД – 171,9 тысячи.
В сухопутных войсках имелись 303 дивизии, 16 воздушно-десантных и 3 стрелковые бригады. Войска располагали 117 581 орудием и минометом, 24 488 самолетами и 25 886 танками.
В общественном сознании формировалось представление о войне как об относительно безопасном и притом героическом занятии, закладывалась уверенность, что война начнется тогда, когда мы пожелаем, и закончится, когда мы этого захотим. А все сражения пройдут исключительно на территории других стран и закончатся повсеместным установлением советской власти. Война изображалась скоротечной, победоносной, без особых жертв и трудностей, почти бескровной. Песенники изнывали от нетерпения: «Когда отдаст приказ товарищ Сталин, и первый маршал в бой нас поведет!?»
***
«Если враг нападет…»
Война грянула внезапно. Совсем не такая, о которой мечтали.
Удар огромной силы уже в первый день войны расколол фронт советских войск в Прибалтике. К 12 часам немецкие танки пробили брешь на стыке 8-й и 11-й армий Северо-Западного фронта и форсировали Неман южнее Каунаса.
Между тем советское Информбюро сообщало: «На Шауляйском направлении противник, вклинившийся с утра на нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за границу; при этом на Шауляйском направлении нашим артогнем уничтожено до 300 танков противника».
На самом же деле попытка контрудара советских войск под Шауляем закончилась крахом. Наступая в разных направлениях, поодиночке, без связи и взаимодействия между собой, танковые и механизированные части Северо-Западного фронта были бездарно потеряны.
Немецкий генерал Меллентин оставил описание этого сражения: «… Плотными массами танки сосредотачивались перед фронтом нашей обороны. В их движении чувствовалась неуверенность и отсутствие всякого плана. Они мешали друг другу, наталкивались на наши противотанковые орудия, а в случае прорыва наших позиций прекращали движение и останавливались, вместо того чтобы развивать успех. В эти дни немецкие противотанковые пушки действовали эффективно: иногда одно орудие выводило из строя свыше 30 танков за один час…»
Отходившая к Пскову 11-я армия, в которой находился старший сержант Шарипов, утратила до 75% боевой техники и примерно 60% личного состава. Ее местонахождение стало известно только к вечеру 30 июня. Начальник Генерального штаба генерал армии Георгий Жуков телеграфировал командующему Северо-Западным фронтом генерал-полковнику Федору Кузнецову: «В районе ст. Давлишки, Колтыняны, леса западнее Свенцяны найдена 11-я армия, отступившая от района Каунас. Армия не имеет горючего, снарядов, продфуража. Армия не знает обстановки и не знает, что ей делать…»
Военные историки невысоко оценивают полководческие способности Кузнецова. У него был только опыт командования полком. Потом он много лет преподавал тактику в Военной академии имени Фрунзе.
Его отстранили в тот же день, 30 июня, от командования Северо-Западным фронтом, а через три недели назначили командовать другим фронтом – Центральным. Опять не справился. Тогда Сталин предложил на выбор: 51-ю отдельную армию или Брянский фронт. Генерал-полковник предпочел армию. Тоже не получилось: армия была разгромлена и Крым не удержала. В 1942 году Кузнецова назначили начальником Военной академии Генштаба, он был заместителем командующего Волховским и Карельским фронтами, а с февраля 1945 года командовал Уральским военным округом.
Новый командующий Северо-Западным фронтом генерал-майор Петр Собенников доложил в Генштаб: «Организованного фронта уже не было. Войска, вернее, их остатки, прибывали также неорганизованно. Приходилось наспех организовывать отдельные отряды…»
В одном из таких отрядов – 4-м отдельном артиллерийском истребительном оказался бывший учитель Шарипов.
***
«Если черная сила нагрянет…»
В отчетных документах вермахта отмечалось: «Не было никаких признаков целеустремленного и планового руководства войсками в целом. Сопротивление оказывалось отдельными разобщенными друг от друга вражескими группами…»
Артиллеристы-истребители 4-го отряда прикрывали отход к Пскову разрозненных частей 11-й армии и сосредоточение на реке Великой в Псковском, Островском и Себежском укрепленных районах прибывающих из тыла резервов.
Но «в Пскове, – как писал в докладной записке члену Военного совета Северо-Западного фронта Владимиру Богаткину корреспондент «Красной звезды» старший политрук Михаил Косарев, – и его окрестностях чувствуется паника, причем порождают панику ответственные работники. Город разрушают пожары. Дирекция маслобойного завода сожгла завод и скрылась, то же самое сделал начальник бензосклада и другие…
В городе брошено много ценного имущества: а) артиллерийский склад, в котором масса снарядов, патронов, пулеметов; б) вещевые склады с обмундированием; в) лесозавод; г) свиноферма. Эвакуировать имущество не на чем. Представителей тыла и артиллерийского управления в городе нет.
В городе масса беспорядков. Люди просили помощи от грабителей – грабили квартиры комсостава и магазины.
В город прибывают бойцы, отставшие от частей, и дезертиры. Проходящие командиры частей не считают нужным ставить в известность коменданта о своем местонахождении. В результате подобранный и вновь сформированный в подразделения народ разбредается… С поля боя постыдно дезертировала 111-я стрелковая дивизия (из Ярославля), ее командиры бежали первыми, споров петлицы и сняв знаки различия. Отдельных выявленных в таких случаях, как оставление поля боя, командиров и политработников пришлось судить и расстрелять.
Не указываются пути отхода после боя, и красноармейцы, выходя из боя, отходят в разных направлениях, не зная пунктов сбора. Можно на любой дороге, в селах встретить бойцов разных частей. Заградительные отряды работают скверно…»
Преждевременный взрыв псковского моста через реку Великую привел к беспорядочному бегству с западного берега на подручных средствах частей 118-й (из Костромы), 111-й стрелковой дивизий и 25-го укрепрайона. 9 июля древний Псков был оставлен.
Через день созданные 30 июня два чрезвычайных органа – Государственный Комитет Обороны и Ставка Главного главнокомандования – устроили разнос командованию и штабу Северо-Западного фронта: «… Почему до сих пор не наказаны командиры, не выполняющие Ваши приказы, и как предатели бросающие позиции, и без приказа отходящие с оборонительных рубежей. При таком либеральном отношении к трусам ничего с обороной у Вас не получится.
Истребительные отряды у Вас до сих пор не работают, плодов их работы не видно, а как следствие бездеятельности командиров дивизий, корпусов, армий и фронта части Северо-Западного фронта все время катятся назад. Пора это позорное дело прекратить. Командующему и члену Военного совета, прокурору и начальнику Особого отдела – немедленно выехать в передовые части и на месте расправиться с трусами и предателями…»
За оставление Пскова расстреляли командиров 41-го стрелкового корпуса и 118-й стрелковой дивизии генералов Кособуцкого и Гловацкого, а разрозненные части этих и других соединений, потерявших связь с вышестоящими штабами, обнаружили только 13 июля под Лугой.
Как и раньше, Сталин считал репрессии универсальным средством решения сложных проблем и предупреждал, что он будет и впредь «железной рукой пресекать всякое проявление трусости и неорганизованности в рядах Красной армии».
По планам Генштаба, Ленинград предстояло оборонять от врага с севера, от финнов, поэтому главные силы Ленинградского военного округа были сосредоточены на Карельском перешейке. Возможность появления врага с юга просто не учитывалась. От государственной границы до Ленинграда было 750 километров. Никто не предполагал, что немцы так легко преодолеют это расстояние.
14 июля «первый маршал» Ворошилов, назначенный Сталиным главкомом Северо-Западного направления, подписал приказ, в котором говорилось: «Над городом Ленина – колыбелью Пролетарской революции – нависла прямая опасность вторжения врага…
Войска Северо-Западного фронта, не всегда давая должный отпор противнику, часто оставляют свои позиции, даже не вступая в решительное сражение, чем еще больше поощряют обнаглевшего врага.
Отдельные паникеры и трусы не только самовольно покидают боевой фронт, но и сеют панику среди честных и стойких бойцов. Командиры и политработники в ряде случаев не только не пресекают панику, не организуют и не ведут свои части в бой, но и своим позорным поведением иногда еще больше усиливают дезорганизацию и панику на линии фронта…
Мною даны указания – произвести строжайшие расследования всех преступных случаев самовольного оставления фронта отдельными частями, командирами и бойцами и всех виновных, невзирая на ранги и старые заслуги, предать суду полевых военных трибуналов с применением самого сурового наказания, вплоть до расстрела…
Приказываю: 1. Командирам корпусов, дивизий и полков навести воинский порядок на фронте и в тылу, положить конец безволию, нерешительности и медлительности в действиях.
Не останавливаться перед крайними мерами, уничтожать трусов и паникеров на месте, если они тем или иным способом будут срывать боевую дисциплину и порядок на фронте.
2. Не отступать ни шагу назад без приказа старшего командования…»
В тот же день силами нескольких соединений 11-й армии был нанесен контрудар с севера и с юга по флангам прорвавшего в район Сольцы к реке Мшага 56-го моторизованного корпуса Манштейна. Попытка немцев с ходу взять Ленинград не удалась.
Окончание следует.