Полеты во сне и наяву
Детские мечты, самые светлые и наивные, иногда так и остаются мечтами, но нередко становятся явью. И это можно назвать счастьем.
Маленьким мальчиком Коля Бабушкин любил следить за полетом стальных машин. В то время самолеты летали редко и низко. Как всякий парнишка, он думал: вот бы подняться в небо, оттуда видно, какая она – земля. А еще он мечтал стать военным, отважным, побеждающим врагов.
Окончив семилетку, поступил в военно-механический техникум в городе Молотове (сейчас Пермь) и стал заниматься в местном аэроклубе. Полеты на планерах, прыжки с парашютом – в то время этим увлекались многие юноши и девушки.
Семья Бабушкиных большим достатком не отличалась. Мало того, испытывала материальные затруднения, и Коле пришлось оставить учебу, устроиться на работу. Его приняли в бактериологический институт на должность носильщика (читай, курьера). По вечерам он, как и прежде, ходил на занятия в аэроклуб.
22 июня 1941 года рано утром комсомольцы на газогенераторной полуторке поехали на экскурсию в Кунгурские ледяные пещеры. Вернулись домой поздно, веселые, полные впечатлений. И тут узнали: началась война.
Всех курсантов аэроклуба сразу призвали в армию и направили в школу пилотов, находившуюся неподалеку от Биробиджана. Бабушкин быстро освоил истребитель И-16 и приступил к знакомству с ЛАГ-2, но тут пришел странный для курсантов приказ. Часть из них переводили в Мичуринское инженерно-техническое училище, дислоцировавшееся в алтайском городе Бийске.
В общем-то, все было просто. Желающих и способных летать было много, а самолетов катастрофически не хватало. Как и саперов на фронте. Парни протестовали, как могли. Считавшие себя асами, они не мыслили дальнейшей жизни без неба, мечтали бомбить фашистов, вести воздушные бои, а их – на землю, в пехоту. Пришлось смириться… Их обучили по ускоренной программе, за три месяца, и выпустили в августе 1942-го. Николаю Бабушкину было присвоено звание «старший сержант».
В Чапаевске формировалась 253-я стрелковая дивизия, и Бабушкин попал в отдельный саперный батальон. В ноябре их направили на Северо-Западный фронт в район Старой Руссы. Строили укрепления, наводили переправы, минировали подступы к своим позициям, снимали мины, установленные врагом.
В начале 1943-го взвод, где старший сержант Бабушкин командовал отделением, принимал участие в Демьянской наступательной операции. Атаки следовали одна за другой. Немцы встречали шквальным огнем. То и дело падали в окровавленный снег бойцы. В часть вернулся только Бабушкин. Вскоре его назначили командиром отделения во взводе инженерной разведки.
Под Старой Руссой немцы соорудили мощные укрепления. Разведке предстояло изучить их как свои пять пальцев, нащупать слабые места. Группами по 6-7 человек уходили в немецкий тыл. До весенней распутицы удалось сползать к немцам девять раз, доставляя свежего «языка».
Но бывало и по-другому… Как-то разведчики пересекли линию немецкой обороны и углубились в тыл на несколько километров. Вышли на окраину какой-то деревушки. Морозно. Из печных труб дым поднимается столбом. Тишина. Все спокойно. От леса до крайней избы – метров 15. Осторожно подошли, постучали в дверь. Вышел мужик с окладистой бородой, заулыбался, радушно пригласил в дом, к столу. Пока разведчики располагались, подозвал парнишку, что-то шепнул ему. Пояснил: «Сейчас принесет выпить для дорогих гостей, а пока угощайтесь, чем Бог послал. Не волнуйтесь, немцев в деревне нет».
На столе такое, что давно никто не видел: молоко, сметана, белый хлеб, жаркое. Разведчики расслабились, принялись за еду. Вдруг скрип снега за окном, да не от одной пары ног, от многих. Дверь распахнулась, первым вбежал парнишка с криком: «Вот они!» За ним немецкие автоматчики.
Все произошло стремительно. Но взводный успел вскочить из-за стола еще до того, как распахнулась дверь. Она-то и прикрыла Бабушкина, метнувшего в дверной проем гранату. Прорвались! Но одному разведчику разрывная пуля угодила чуть выше локтя. Положили раненого на лыжи и поспешили назад, к своим, сокрушаясь, что вернутся без «языка».
Но в километре от линии фронта встретили двух немецких связистов, тянувших провод…
Весной 1943-го дивизию перебросили на Воронежский, потом на Первый Украинский фронт. Николай Бабушкин уже командовал саперным взводом. В октябре участвовал в форсировании Днепра и создании плацдарма, а затем в освобождении Киева. Был тяжело ранен, четыре месяца пролежал в госпитале.
… Целый год, воюя, ползая по-пластунски в ночной тьме или строя укрепления, он мечтал летать. На госпитальной койке мечталось лучше, чем в землянке. Задолго до выписки он принял решение: будет проситься в авиацию, хоть кем.
Просьбу бойца удовлетворили, направили в штурмовую авиадивизию. Вначале он был мотористом, затем воздушным стрелком на ИЛ-2 и, как тогда шутили авиаторы, вторую половину войны «пролетал задом наперед».
Николай воевал на Втором и Третьем Украинских фронтах, участвовал в уничтожении Ясско-Кишиневской группировки фашистов, во взятии Бухареста, освобождении Белграда и других европейских городов.
Штурмовая авиация базировалась, как правило, недалеко от фронта, и в горячие дни наступлений приходилось совершать по 5-8 боевых вылетов. Это большое напряжение. Многие пилоты в конце дня отказывались не только от «наркомовских» ста граммов, но и от ужина, падали и засыпали.
Хотя близкого контакта с врагом не было, даже стрельбы не слышно из-за моторного рева, все же присутствие его чувствовалось: то в крыле появились дырочки – значит, зацепил какой-то фашист, то вблизи от самолета взовьется облачко – взорвался зенитный снаряд, и ночью механикам вновь латать следы от осколков.
Во времена «затишья», когда не было наступлений, летали на разведку или бомбить немецкие переправы, укрепрайоны, скопления техники и живой силы. Или парой самолетов – в свободный поиск. Это было интересно, когда на высоте 30-50 метров над землей выскакивали стремительно на колонну немецкой техники или живой силы, бомбили, расстреливали из пушек, поднимались выше, фотографировали горящие танки, машины, разбросанные по земле тела. «Получили, гады?» – радостно орали в пространство и летели на базу с чувством глубокого удовлетворения.
После одного из таких свободных полетов «двойка» возвращалась на аэродром, как вдруг из облаков вынырнули два «мессера», пристроились сзади и давай стрелять. Николай Бабушкин открыл ответный огонь. Удачно: один фашистский самолет загорелся и упал. Второй улетел… Вот так и сбылась мечта о воздушном бое и победе в нем.
Вскоре такая возможность представилась еще. Экипаж закончил разведку и возвращался домой, и тут в хвост пристроился неведомо откуда взявшийся «мессер». Подлетел совсем близко, даже видно лицо пилота. А у Бабушкина, как назло, заклинило пулемет. Что делать? Не стрелять же из пистолета. В отчаянии Николай выхватил ракетницу и пальнул.
Видимо, немецкий летчик был неопытным. Увидев, что прямо на него летит огненный шар, нырнул вниз и исчез.
Этот по-своему удивительный случай был описан в дивизионной газете. Бабушкина хвалили за находчивость. А он уверял, что выстрелил из ракетницы от безысходности.
Война для Николая Александровича закончилась в Югославии, там же встретил День Победы.
За мужество и отвагу в боях Николай Бабушкин получил 14 благодарностей от Верховного Главнокомандующего, награжден многими боевыми орденами и медалями.
После демобилизации работал инструктором ЗАГСа в городе Ирбите Свердловской области. Влюбился в заведующую ЗАГСом Таисию Захарову, тоже фронтовичку. Там же они зарегистрировали свой брак и живут дружно и счастливо уже почти 60 лет.
Потом Бабушкин окончил Свердловскую юридическую школу, семь лет работал в Тюменском областном суде. А в 1958-м перешел на службу в управление КГБ по Тюменской области, следователем по особо важным делам.
Более года находился в командировке в Фергане, где в составе следственной группы КГБ СССР участвовал в расследовании огромных хищений в текстильной промышленности.
В его жизни была еще одна важная командировка – продолжительностью 12 месяцев, в Душанбе. Там Николай Александрович помогал расследовать хищения в торговле. После этой командировки к его предыдущим наградам добавился орден Красной Звезды…
***
фото: пилот Бабушкин в Румынии – победа близка, настроение отличное…; в небе над Бухарестом (осень 1944 года).