Дребезги
Начало №№121-122
***
С хрустальным башмаками все еще проблема
Самое веселое место на Лазурном берегу — набережная Круазетт в Канне. Потому что здесь расположен Дворец фестивалей. Потому что сюда слетаются звезды кино со всего мира, чтобы подняться по широкой лестнице, украшенной красной дорожкой. А публика толпится по обе стороны, оттесняемая молчаливыми секьюрити, аплодирует, вымаливает автографы и завидует, завидует, завидует…
Зато когда фестивальная толчея стихает, набережная Круазетт полностью во власти мечтателей о славе. Дорожка-то на месте. И никто не мешает любому сойти по ней с верхней ступеньки, подражая Пирсу Броснану, Брюсу Уиллису или Николь Кидман.
Самое главное, чтобы тебя не затолкали, ведь тебя секьюрити не охраняют! И еще надо выбрать момент, чтобы никого на красном поле не было, чтобы успеть сделать карточку, когда ты на лестнице один или вдвоем, а не в какой-то массовке, двенадцатый в седьмом ряду!
Есть и другой способ утолить жажду славы.
Помните, сюжеты рыночных фотографов? Просовываете голову в круглое отверстие, фотограф щелкает, а на карточке вы — в бурке, на фоне соплеменных гор. Или в кожаном летном шлеме в кабине аэроплана. Словом, в пределах фантазий маляра, рисующего антураж.
На набережной Круазетт вы легко найдете два вырезанных из картона безголовых силуэта. Мистер Смит, он же — Бред Питт. И миссис Смит — Анджелина Джоли. Если у вас головы с собой, можете изобразить героя популярного фильма с вашим лицом. Главное, чтобы «линия отреза» совпала.
Здесь-то я устоял против соблазна. Зато не удержался, когда увидел на цементной плитке отпечаток ладони, а над ним — собственную фамилию английскими буквами: Goldberg. Чернокожая американка Вупи удостоилась в Канне отличия и права запечатлеть навечно отпечатки своей руки. Приложил и я свою ладошку. Увы — «хрустальный башмачок Сандрильоны», то есть отпечаток пальчиков Вупи, оказался трошки маловат. Зато снимок остался.
***
Bee врут календари
Всякий раз, уезжая далеко, я говорю домашним: не верьте тому, что будут писать газеты и покажет телевидение про те места, куда я еду.
Проверено. Знакомые как-то путешествовали по Европе, телевидение живописало жуткое наводнение, я вызванивал друзей по сотовому, а они — жаловались на сушь и дикую жару.
В связи с заступлением на президентский пост крутого малого Николя Саркози, пресса пророчила все новые и новые столкновения между мусульманской молодежью и властями. А по всему побережью смуглявые, смуглые и вовсе черные граждане республики купались, загорали, ездили на мотоциклах. Они же пили пиво или что-то покрепче за ресторанными столиками на улице Англетер, по которой мы шли к себе в гостиницу. Никто ни на кого не смотрел исподлобья, не сжимал булыжник в руке. Чаще встречался белолицый папаша, который волок на себе целую груду курчавых ребятишек, утирал носы, покупал мороженое и утешал тех, кто падал на асфальт, осваивая ролики. А я смотрел на все это и вспоминал телевизионно-газетное: «Франция накануне этнического взрыва!»
Может быть, виной всему легкий характер французов? Пошумели, выпустили пар. И все.
На той же улице Англетер плотно лепятся друг к дружке китайские, вьетнамские, итальянские и французские ресторанчики. И публика в каждом — разношерстная. Все идут ко всем. Ориентируясь на качество блюд, а не на вывеску.
***
Урок французского как продолжение темы
По-французски я ни бе, ни ме. В школе учил немецкий, в университете — английский и польский. И, поскольку без чтения выдерживаю не больше двух часов, взял в дорогу толстую историческую книгу о Советской армии. Но книга закончилась, а впереди еще было, как минимум, дней пять.
Дальнейшее прошу не читать, если вы сами знаете французский или преподаете этот язык. Сперва я изучал то, что было перед глазами — названия улиц. Угадывал в наборе согласных знакомые имена. С гласными-то у французов полная неразбериха: если написано «oi», то читать почему-то следует «уа». Дальше все просто: «rue» — это улица, Лафайет — французский генерал, участник американской революции, Тьер — президент Франции, палач Парижской коммуны. Каждый из них — кусочек истории и не только французской.
Потом в гараже фирмы, куда мы сдавали машину, я увидел стопку журналов «Экспресс» и взял один. Слова терроризм, фестиваль, Авиньон — мне уже были понятны. «Прочел» большое интервью с Ага-ханом. «Живой бог» исмаилитов, по-нашему — глава секты, окончил Оксфорд, живет в Бомбее, занимается благотворительностью и много-много рассуждает о «настоящем добром исламе» и будущем мира.
И снова к теме, что обозначена в предыдущей главке. Несколько десятков страниц журнала посвящены не белым французским гражданам. Это политики, в том числе депутаты Национального собрания с арабскими и вьетнамскими фамилиями. Это бизнес-элита. Это ученые мирового класса. Это деятели культуры…
И мне подумалось, что мировой прессе, кажется, гораздо интереснее писать о перевернутых автомобилях и кровавых стычках с полицией, чем изучать, как выходцы из Магриба интегрируются в европейскую цивилизацию.
Еще я себе представил, как лет через «…дцать» в Тюменском нефтегазовом университете защищает диссертацию, например, гражданин России Умурзаков, сын тюменского мусорщика, который сегодня в желтой одежде прибирает наши улицы. А кафедру иностранных языков, занимающуюся изучением пушту (один из языков Афганистана) и фарси (современный персидский) возглавляет доцент Махкамов. Фантастика, конечно, но если мы будем думать об интеграции, а не о сегрегации, то такое вполне возможно.
И последний сюжет на тему — верить или не верить газетам.
Наш отпуск проходил под аккомпанемент мирового TV, стенающего в связи с «пожарами на юге Франции». Со стены крепости в Сен-Тропе я увидел столб черного дыма за горами. Как раз в той стороне, где нам предстояло возвращаться в Ниццу. Вокруг столба, еле различимые, словно мухи, вились вертолеты. Улетали, возвращались. Через пару часов мы пересекли по трассе А-8 район, где был пожар. И увидели лишь отдельные дымы, на которые заходили в атаке вертолеты, запивая их с воздуха водой. А вечером в CNN снова звучала тема пожара, угрожающая спокойствию туристов, отдыхающих на Лазурном берегу.
Продолжение возможно
***
фото: пожар в Приморских Альпах; автор меряется с Вупи Голдберг арабская свадьба в парке Матисса; разноцветные дети и взрослые; на красной дорожке в Канне.