Вместе с художником в «Тюмень уходящую»
Окончание. Начало в N 170. Дворянское гнездо
Ворота усадьбы Климшина, которая расположена на улице Энгельса, в альбоме Бориса Паромова представлены в двух вариантах: летние и зимние. Почему при взгляде на эту усадьбу в памяти возникло название тургеневского романа «Дворянское гнездо» – угадать несложно. Нужно только присмотреться повнимательнее.
Но по порядку. Работая в художественной школе имени Митинского, Борис Иванович часто приходил к этой усадьбе с учениками. Их влекли сюда старинные резные ворота, которые ребята писали с разных ракурсов.
Усадьбу Климшина мы узнали с трудом, но сразу заметили: прежних ворот уже нет, на их месте новые, металлические. Да и старенький покосившийся забор заменен на крепкий бетонный.
Стучим в ворота, лает собака, но никто не отзывается. На всякий случай дергаем за старинную ручку парадной двери. Дверь против всех наших ожиданий оказывается не запертой.
На звонок выходит миловидная пожилая женщина (потом мы узнаем, что ее зовут Тамара Семеновна) и приглашает войти. Признаюсь, сначала нам показалось, что попали в музей: старинные деревянные стулья, дубовый стол начала прошлого века, чугунные подсвечники. На столе – неуместный в такой обстановке современный телефон.
Каково же было наше удивление, когда стало понятно, что Тамара Семеновна и ее муж Анатолий Арсеньевич носят ту же фамилию – Климшины и вовсе не являются хранителями музея, а просто живут в усадьбе!
– Этот дом построен в 1898 году немцем по фамилии Функ, – охотно рассказывает хозяйка, – а дед Анатолия Арсеньевича, известный тогда в Тюмени врач Климшин, купил его в 1901-м. Прямо здесь (она обводит рукой огромный коридорприхожую) он принимал пациентов. С тех пор здесь живут все поколения нашей семьи.
Нынешние Климшины – тоже врачи, правда, уже на пенсии. Тамара Семеновна – педиатр, а Анатолий Арсеньевич, кандидат медицинских наук, много лет проработал «выездным врачом».
Вместе с родителями в усадьбе живут и их сыновья, которые всего месяц назад и заменили старые ворота на новые.
– Есть такая поговорка: «Дом не велик, а спать не велит», – улыбается Анатолий Арсеньевич. – У нас дом большой, поэтому спать не велит вдвойне! Мы очень любили свои деревянные ворота, но они давно отслужили свое и окончательно сгнили… А в прежние времена возле нашего дома действительно собирались художники, рисовали и ворота, и ставни. Не мешали! А что, нужно людям, пусть рисуют!
Климшины признаются, что содержать такой большой дом очень трудно, и если бы не сыновья, ни о каких новых воротах и заборе не могло быть и речи. Удовольствие дорогое: забор ведь немаленький, 50 метров в длину.
– Не так давно нам провели газ, – говорит Тамара Семеновна. – Видели трубы? И с его появлением у нас началась новая жизнь, я не преувеличиваю!
– Точно, – подхватывает Анатолий Арсеньевич. – В доме шесть печей, и их надо было каждый день топить. Дров наколоть, в шесть вязанок уложить, шесть печей протопить. А теперь повернул ручку – тепло пошло… Кроме того, мы понемногу делаем ремонт. Недавно линолеум в магазине покупали для коридора. Приходим и говорим: «Нам нужен линолеум в коридор, 22 метра». Продавцы не сразу поверили.
Ухода требует и огромный приусадебный сад, который занимает 42 сотки. Здесь же стоит старинный сарайчик и банька, а еще столетние липы – ствол руками не обхватить.
Как в советское время Климшиным удалось сохранить усадьбу в своей собственности – не ясно. Хозяева на этот вопрос отвечают уклончиво. Может, по старой памяти боятся чего-то?
Дважды в усадьбу забирались воры, видимо, рассчитывая на таящиеся внутри богатства. Пришлось установить на окнах решетки.
Несколько раз к Климшиным приходили бизнесмены, просили продать усадьбу и участок. Всем отказано.
– В квартиру не поедем ни за что, – твердо говорит Анатолий Арсеньевич. – Это же наш дом, наша земля. Здесь жили мой дед, мой отец.
Так что дворянское или нет, но то, что усадьба Климшиных – родовое гнездо, – вне всякого сомнения.
***
Иконописцы есть, но нужны ли?
К храмам у нашего гида Бориса Ивановича отношение особое.
– Стены храмов столько всего видели, столько помнят, что невозможно обойти их вниманием, – говорит он. – Тем более что наши церкви – не киевские золоченые и сусальные. Наши – суровые и строгие, петровского образца.
В альбоме художника есть два храма. Один – церковь Всех Святых – и на полотне, и воочию выглядит одинаково. Круглое белое здание (по словам Паромова, таких церквей очень немного), уютный церковный дворик. Сверкает на солнце купол.
Другой храм – Воскресенско-Георгиевская церковь – на стадии реставрации. А на картине – обветшалое здание грязно-коричневого цвета, явно горевшее.
– Это хорошо, что церковь ремонтируют, – радуется художник. – Однако считаю, что все равно для сохранения нашей истории делается недостаточно.
И рассказывает: младший сын Алексей пошел по стопам отца и стал иконописцем. Хотел работать в Тюмени, расписывать строящиеся и реставрируемые храмы, но работы для него в родном городе не нашлось. Алексей уехал в Москву и пригодился там.
– Заказов у него много, планирует там остаться, – качает головой Борис Иванович. – А я его все в Тюмень переманиваю. Нельзя же так молодыми специалистами разбрасываться! Сколько народу уже уехало, понадобятся когда-нибудь иконописцы – а нету!
***
… В который раз перелистываем альбом «Тюмень уходящая». Как много картин еще осталось. И утопающие в снегу черные домики прежнего Заречья… И сгоревший дом подруги художника Любы, где его до армии кормили пельменями… И резные наличники старых деревянных домов… Настоящая география тюменского художника или, может быть, география окраин в центре города. Выбирайте сами.
– Не знаю, представляют ли мои картины какую-то художественную ценность, – пожимает плечами Борис Иванович. – Но они ценны по-другому. На них то, чего уже никогда и нигде не будет.
***
фото: Супруги Климшины; Ворота усадьбы Климшиных на картине…. и на фотографии, сделанной несколько дней назад