Недалеко от города есть поселок Яр
Более ста пятидесяти лет назад в четырнадцати километрах от Тюмени появилась деревенька Яровская, практически всего на двух улицах.
Окна домов одной смотрели на тракт, ныне Тобольский, а другая улица вытянулась вдоль Туры, берег которой был очень отвесный, высотой доходил почти до пяти метров. Жили здесь мастеровые люди, были и крестьяне, но больше всего ямщиков: дорога шла на Тобольск, перевозить было что (и кого).
Жителей деревеньки удивляла Тура, которая здесь делала резкий поворот влево и в весеннее половодье, сильно ударяясь о крутой берег, заходила в узкий затон, откуда с большим шумом и круговертью возвращалась в русло. Местные говорили: «река ярится». Вскоре название деревни сократили до двух букв, и она стала называться просто Яр.
Деревня быстро разрасталась, в основном в длину, и сейчас она делится на Яр-1 и Яр-2. Мне пришлось познакомиться с этим селением в 1979 году, когда приятель мужа предложил ему купить его участок на самом берегу реки. Купля-продажа заняла много времени. Дело в том, что садовое общество принадлежало водникам, работникам речного флота, коими мы не были и по уставу садового общества не могли владеть участком. Нам пришлось даже приносить характеристики с места работы, присутствовать на заседании правления; но в конечном счете мы стали владельцами этого кусочка земли в пять соток.
В ту пору я была равнодушна к участку, наверное, потому, что была относительно молода, еще не полюбила землю и навоз, не знала восторга от появления первых всходов и тем более цветочков. Однако участок мне сразу приглянулся: он напомнил мне крутой берег Северной Двины, где я провела свое военное и послевоенное детство. Конечно, сравнение было относительное, но поначалу я практически все время проводила на крутом берегу, сидела, свесив ноги, и смотрела на реку; воспоминания вперемешку с мечтаниями и планами с бешеной силой крутились в голове. Порой, откинувшись на спину, смотрела на небо (и сейчас, по прошествии многих лет, полагаю, что это были счастливые, сладкие дни дачной жизни).
Вскоре мы заметили, что крутой берег заметно осыпается по весне и даже не от половодья: солнце прогревало отвесную стену берега, и она, оттаивая почти на метр, отваливалась. Такой беды с берегом на Северной Двине не было, так как он был слюдяной, из той же чистой кварцевой породы, что и песок на берегу. Нам пришлось сажать клены, тополя и ивняк под берег, но пока они выросли, берега много отвалилось.
Очень нас напугал год, когда вода в Туре поднялась до 9,15 метра и начала переливаться на наш берег. Было очень страшно, куда ни кинь взгляд — одна вода. Мы в страхе уехали с дачи и слушали по радио сводки об уровне воды. Когда уровень упал до восьми метров, мы поехали снова со слабой надеждой увидеть свой домик -и, к радости нашей, он оказался на месте.
Первые годы мы сажали картошку, большие гряды моркови, свеклы, рассаду помидор я еще не умела выращивать, мне давали то соседи, то знакомые. Урожаи были отличные, земля плодородная, но нам сразу сделали замечание от правления, что это садовый участок, а не колхозное поле, и картошка здесь не приветствуется. Постоянно нам делали замечания, так как мы считались пришлыми.
Вскоре я вошла во вкус, и у нас появились плодовые деревья, цветы, клубника, но газона еще не было. Большим дивом была слива -и ее обрывали еще недозревшей ребята из Яра и Eмбаево.
Строительство домика до сих пор вызывает в памяти страх. Это сейчас все можно купить для стройки, были бы деньги, а вот в восьмидесятых годах даже магазинов не было для строительства чего-либо. Гвозди нам помогала купить диктор телевидения Геральда Мегеря, два ящика «соток» и еще мелких. Когда начали класть печь, понадобился огнеупорный (шамотный) кирпич, за которым поехали на завод на Бабарынку. Выдавая кирпич, потребовали, чтобы мы возместили поддоны, а своих поддонов у нас, конечно, не было. Мы обещали, что поддоны вернем, как только выгрузим кирпич или даже оплатим их стоимость, но никакой вариант их не устраивал. Мы не знали, что делать, как вдруг начальник спросил, где мы работаем. Когда узнал, что мы оба работаем в медицинском институте, с напором и большой надеждой обратился к нам с просьбой устроить его умершую тещу в морг (жара стояла страшная в те дни). Нам ничего не оставалось, как ехать в город, в морг, вести разговоры и получить разрешения на прием усопшей.
В итоге нам выдали кирпичи даже с поддонами без возврата (и мы привезли их без особой радости).
И вот печь сложили и одели в кожух, надо пустить первый дым -проверить, и тут потребовалась водка для печника, а ее днем с огнем не найдешь, талонов на нее у нас тоже не было. Все долго описывать, но к глубокой ночи как-то нашли бутылку водки и печь затопили, все получилось хорошо, вот уже пятьдесят лет нас она обогревает.
Долго обходились без электричества, а когда его начали проводить, то хозяева участков должны были предоставить предохранители, провода и еще много всякого, чего у нас не было. Кое-что удалось купить в магазине «Энергия», но не было фарфоровых изоляторов на столбы, что едва не затормозило проводку электричества. Хорошо, сосед поделился, пожалев нас, горемычных.
…Прошли годы, берег зарос деревьями и укрепился, но теперь не стало видно реки, а река стала пустая, ни пароходов, барж и лодок, нет и спуска к воде, никто не купается. А было время, когда я с детьми купалась, а муж на лодке с сыном выезжали на рыбалку -и днем, и на зорьке, и под закат (но улов был всегда маленький).
Со временем соседи и мы сделали забор, совсем отгородившись от реки, но у меня есть потайная калитка с выходом на берег, который я регулярно подстригаю газонокосилкой, что не одобряет мой сосед: он считает, что ухоженный берег привлекает посторонних. Калитку я сделала сравнительно недавно, выхожу на бережок, посмотрю на реку, она совсем обмелела, для судоходства стала совсем не пригодная. Вспоминаю счастливые года и представляю, как три десятка лет назад я бы услышала торопливые слова, как в романсе: «Отвори потихоньку калитку…», но тогда не было калитки, а сейчас некому сказать эти слова, да и мне уже не надо.
В настоящее время поселок заметно преобразился, на месте старых домиков вырастают каменные дома и коттеджи, удивительно, что строят их дети родителей, которые и жили в этих домишках. Видать, родные края тянут и детей, которые сейчас живут порой далеко от Тюмени. Стало больше палисадников с цветами и кустами сирени. В поселке ближе к тракту есть рукотворный лесной массив из черемухи, по свидетельству местных жителей, он был посажен по призыву Оловянникова (1886-1921 гг.), тюменского коммуниста, который был инициатором озеленения города; сквер у типографии, где он работал печатником (на улице Первомайской) тоже был организован по его инициативе. Недаром его именем был назван первый дом отдыха на месте бывшей дачи купцов Колокольниковых, хотя его именем можно было назвать любое предприятие, завод, партийную организацию, так как свою жизнь он отдал в борьбе за установление советской власти, погиб в селе Ярково при подавлении кулацко-эсеровского мятежа. К сожалению, сейчас черемуховая роща застраивается чьими-то усадьбами.
Тобольский тракт приобрел федеральный статус, из-за чего близ поселка убрали все светофоры и перейти через дорогу можно только через виадук, на высоту 4,5 метра надо подняться по ступенькам, как пожилым, так и детям, мамашам с колясками. У кого есть машины, то попасть в город они должны в объезд до села Eмбаево и мимо своего дома в Тюмень, то есть сделать крюк в семь километров.
Как ни просили, куда ни писали, чтобы при выходе из поселка поставить светофор, безуспешно.
Дачи стареют, им более 50 лет, по тогдашним требованиям домик должен быть три на четыре метра, без печи, веранда метр в ширину, дом в один этаж, и на участке не должно быть бани. Аскетические условия. Сейчас многие домишки сносятся, и на их месте ставят хорошие дома, с верандой и баней. Грядки заменяют газонами. Меньше стало налетов хулиганов на дачи, выросло третье поколение, у которых другие интересы и новое мышление. Но по-прежнему многих тянет к земле, к своему домику в деревне. Недаром Яр-2 переименовали в Дачи.
***
фото: Старый домик.