С Максимом на «матизе»: через пространство и время
«Два полицейских «форда» со включенными сиренами -будто лающие собаки, которые отгоняют чужаков». Я был уверен, что описал ту сценку именно так. В «Курьере» в 2011-2016 годы у меня развилось ассоциативное мышление.
«В цехе шумно, хоть уши затыкай. А кто-то слышит здесь музыку. Из кабинета начальника озираем пространство пролетов, как оркестровую яму». Метафоры в таком духе. Лишь однажды на заводе мне сказали, мол, не смешно, ты к нам больше не приходи. И еще раз инспектор морского регистра то ли восхитился, то ли возмутился репортажем о спуске теплохода на воду: «Ну ты там наворотил!» Тысячу других текстов восприняли благосклонно.
Что касается случая с водителем, то сразу пришло на ум, как мы с Максимом и Галей ездили на завод «Тюменьстальмост», откуда в шесть утра в сопровождении ГИБДД везли 40-метровую балку для путепровода на Московском тракте.
Сесть в кабину к водителю балковоза, проехать 40 километров из Винзилей — это была идея редактора. Я поначалу не очень вник. Что особенного — едет себе машина да и все, откуда там взяться образам. Это потом, в процессе, появились и «форды-собачки», и тягач Volvo со своим грузом -«будто диковинный дракон с маленькой головой и огромным хвостом». А поначалу я медлил.
День, два. Пока редактор не разозлился и прямо на планерке не позвонил начальнику «Мостостроя» Руссу. Дескать, Николай Саныч, есть у нас идея, возьмете в кабину корреспондента? Так, меньше чем за минуту, была решена судьба моего ближайшего утра, как и утра моих коллег.
Про фотографа Галину Безбородову не надо рассказывать, ее и так все знают. А Максим Николаев был водителем. До Вовы и Кристины был Максим, который мчал нас на синем «матизе» куда ни попроси.
Помню, для снимка Маше Самаркиной он встал посреди путепровода «Стрела» со включенной «аварийкой», пока Галя снимала меня, а я был на краю (это фото в газету не попало, а нам попало). Помню, для репортажа об уборочной страде мы упороли посреди рабочего дня в какую-то потерянную деревню на Тобольском тракте: поля-поля, и в конце, как в награду, чумазые механизаторы на скамейке. Они не собирались вставать, они не понимали, что через два часа нам сдавать этот текст в номер. Время остановилось. Одинокий и молчаливый то ли трактор, то ли комбайн, притулившийся тут у ворот амбара, всем своим видом советовал нам: не надо торопиться.
Да, с Максимом на «матизе» можно было пересекать и пространство, и время. А еще Максим развозил газеты. Каждое утро в четыре, что ли, часа забирал из типографии и доставлял в места по городу. В то августовское утро все было так же. Мы обсуждали вариант, чтобы он раскидал газеты после, когда многотонная балка окажется на предназначенном ей месте, но Максим думал, что все успеет. Максим боялся Юлю, а Юля очень строго каждое утро спрашивала о развозке газет.
В итоге мы опоздали. В шесть утра, когда вся троица заполнила своей важностью салон «матиза», по телефону мне сказали, что балку уже привезли. Кажется, мы даже съездили на Московский тракт и как в оправдание сфотографировали это многотонное чудовище на обочине. Но все понимали, что это не то.
И уж конечно, понимал редактор. Впервые (мне говорили, что в истории газеты) Рафаэль Соломонович заставил нас писать объяснительные. «Вали все на меня», -прошептал мне Максим, напоминавший в тот момент восьмиклассника. Я и сам, и Галя описали все на листочках убористым почерком. И все вокруг говорили: объяснительная в «Курьере» — это что-то из ряда вон.
И, конечно, мы потом реабилитировались. Номер от 16 августа 2012 года, «Ночной экспресс из Винзилей». Хороший репортаж, мне нравится. Информативный. Про него, кроме «машинок-собачек», я всегда помнил, как уже на месте мы с Галей бежали по размытой грязи, чтобы успеть расспросить сопровождавших груз полицейских. Это был финальный аккорд. Но перечитал сейчас, и всплыла еще картинка.
Как я въезжаю по пустой трассе в просыпающийся на глазах город и пытаюсь еще хоть что-то вытянуть из водителя тягача. Впереди на обочине замечаю караулящий нас синий «матиз», там Галя с фотоаппаратом наизготове, и Максим держит над ней зонтик. Водитель в этот момент видит их впервые и, кажется, начинает молчать с уважением. Максим улыбается издалека и поднимает руку. А я (не) думаю: какие мы крутые.
***
фото: Та самая развязка, тот самый зонтик.