Дороги, которые мы выбираем
Он — настоящий бомж. Человек без определенного места жительства. Без работы. Без семьи и близких. Копается в помойках и спит на трубах теплотрассы. Но к вам обратится не иначе, как «сударь» или «сударыня». Eсть у него еще любимое слово — «господа».
Социальная гостиница, или, как она сейчас правильно называется, ночлежка для 65-летнего Геннадия Завьялова — теплое местечко, где можно перезимовать. Весной и летом он кочует по городским улицам и скверам. Спит там, где застанет его ночь, ест то, что попадется под руку в мусорном контейнере. И вообще он человек свободный, и такая свобода ему по душе. Поэтому когда новый директор ночлежки призвал его к порядку, Геннадий Андреевич так возмутился, что даже написал жалобу в редакцию.
Валерий Пахомов работает директором автономной некоммерческой организации «Ночлежка» всего два месяца. И пообщавшись со своими подопечными (в январские каникулы ему приходилось круглосуточно находиться здесь, каждый вечер изымая из тумбочек батарею самопального алкоголя), понял: человеку нельзя помогать в чем-либо насильно, это к добру не приводит. Поэтому официально объявил в ночлежке войну с тунеядством.
Конечно же, речь не идет о тех, кого Валерий Павлович называет «бомж по необходимости» (таких из 37 обитателей не больше десяти). Это очень обидные истории жизни, слушая которые понимаешь: от нормальной жизни до бродяжничества — шажок только, и от этого не стоит зарекаться, не только от тюрьмы да от сумы. «Бомжи по необходимости» — это вполне нормальные люди, которые переживают в ночлежке временные трудности своей жизни.
Примеров много: семейный мужчина отправляется на север за приличной зарплатой. Когда возвращается, ни семьи, ни дома, ни иного имущества — так уж случилось: жена бросила, все продала и уехала. Мужчина снимает квартиру, пытается устроиться на работу. Но снова беда: в квартире — кража, расстроенный хозяин выгоняет постояльца, отобрав при этом паспорт. Так человек оказывается в ночлежке, подводит итог Валерий Павлович.
Как — так? А где же друзья? Мне отвечают: вопрос риторический! Время не то, нет друзей, есть только знакомые. Так или иначе, пока несчастному помогают восстановить документы, ждут, когда устроится на работу — денег с него не берут.
Так живет в ночлежке уже целый год Анатолий Михайлов. Бывший экскаваторщик высшего разряда, он ждет не только документов и пенсии по инвалидности, но и протезы: «Протезы сделают, пойду работать», — говорит с улыбкой в глазах Анатолий Михайлович. Он показывает свои руки: «Работы не боюсь!». Держится молодцом: читает (на стуле, что стоит рядом с железной кроватью, стопка книг), смотрит телевизор и жалуется только на то, что время телепросмотра ограничено. Оплату за проживание в ночлежке считает вполне справедливой, готов и сам платить, как только получит первый рубль.
Eго полная противоположность — сосед Василий (сам так представился). Любитель выпить, говорит про него руководство. Вот где друзья помогают: чуть ли не каждый день готовы поить всякой дрянью. Да и сам Василий «старается»: постоит с протянутой рукой полдня и возвращается в ночлежку с «подогревом». Лицо его искажено ожогом, не сразу догадываюсь, что он — слепой. Валерий Павлович рассказывает, что скоро Василия оформят в дом-интернат для слепых.
Быстро-быстро жестикулируя Василий рассказывает про то, как потерял зрение: в тюрьме газовый баллон взорвался в руках. Спрашиваю: за что сидел? Нелепо так, по-детски, закрывает руками рот: кража в особо крупных размерах. Зачем пьет? Тем же жестом, как шут, бьет себя по губам: «Все, больше не буду!». На прощание поздравляет меня с женским праздником.
Кто он, Василий — «бомж по необходимости» или «бомж по призванию», гадаю я, вспоминая классификацию Валерия Павловича? А, может быть, обстоятельства жизни так его скрутили, что не хватило сил выбраться? Может, плюнул на борьбу и решил плыть по течению? Проявил такую слабость — можно ли судить?
Валерий Павлович считает, что каждый человек должен зарабатывать себе на кусок хлеба, тем более мужчина — «должен упираться». Решив с помощью брачного бюро помочь своим подопечным устроить личную жизнь, директор поражается их потребительскому отношению к жизни. Четверо из шести «женихов» долго выспрашивали, есть ли у «невесты» квартира (в частном доме жить не хотят, потому что там работать надо), сколько она зарабатывает, есть ли машина, дача, здорова ли? Причем их совершенно не смущает вопрос о том, а что они готовы предложить второй половине. За душой — ничего, даже тепла.
Но Валерий Пахомов настроен решительно, и даже «сударя» Геннадия Завьялова ему удалось переубедить (теперь со своей пенсии будет платить за проживание, пока его не переведут в дом-интернат).
Когда мы пришли, Геннадий Андреевич сидел на кровати и вертел в руках тройник (никак его не могут отучить, чтобы свои «находки» с помоек не носил в ночлежку). Визиту удивился, но через несколько секунд стал играть на публику: «Начальства не должно быть!». Почему? А просто — не должно быть, и все. Рассказал, что специальностей у него столько, что пальцев на руке не хватит, чтобы пересчитать. Гордо заявил, что родился в Архангельске — «земляк Ломоносова», учился в ремесленном училище. Семьей не обзавелся, зато сидел по «нобелевской статье», как Синявский. Родителей уже нет. Когда-то у отца было четыре дома, а у него, у бедолаги, нет ни одного: «Об этом в книгу Гиннесса надо!» О том, что за всю свою жизнь поработал всего лет восемь или десять, Геннадий Андреевич — молчок. Пенсию пропивает и даже за собой убирать в комнате не желает — это в лозунг не оформишь, поэтому лучше промолчать. Теперь его ужасно злит то, что кипяток в ночлежке дают по расписанию — обида такая, что кулаком по столу. Вода должна быть круглосуточно! И никаких «должен» или «обязан»! Он — «жертва». Или просто — бомж по призванию.
НА СНИМКАХ: вверху — Валерий Пахомов разговаривает со своими подопечными; хорошее дело — книгу почитать.
***
фото: