Если очень хочется, но нельзя—то нельзя
Мне показалось, что вчерашнее заседание комиссии по вопросам помилования было одним из самых огорчительных. Нет, меж нами не было расхождений. Все решения, за исключением одного или двух, принимались единогласно. Огорчало другое.
Огорчала нелепость человеческого поведения. Огорчала бессмысленность преступлений, немотивированность их. Как будто нынешнему осужденному просто не сиделось на воле, как будто он изо всех сил рвался в тюрьму или в колонию и только там вдруг осознал случившееся и стал писать слезное письмо президенту Путину о помиловании.
Так, некий тоболяк двадцати пяти лет решил обзавестись автомобилем. Поступил просто. Попросил подвезти, угрожая ножом пересадил хозяина назад, к сообщнику, вывез за город и, связав руки проволокой, хладнокровно убил. И оставил на обочине, присыпав снегом. Убийство совершено в январе, труп пропавшего водителя обнаружили только в апреле.
Жаль, что вы не читали слезного обращения о помиловании. «Господин президент, — пишет этот убийца и грабитель. — Я очень раскаиваюсь в содеянном. Я так виноват — перед своей семьей, перед женой и детьми. Перед своим отцом…» Об одном только не упоминает проситель помилования: о том, кого он лишил жизни, о его семье, о его детях, которые несколько месяцев ничего не знали о пропавшем без вести.
Я думаю, нет нужды говорить, каково было мнение комиссии, созданной для того, чтобы поддержать оступившихся, дать надежду раскаявшимся.
И по другим делам принимать решение было одновременно легко и трудно. Легко — потому что трудно. Потому что невозможно было поддержать просьбу о помиловании сорокалетнего убийцы из деревни Вознесенка Казанского района. Поздно вечером он стал ломиться в чужой дом. А когда ему предложили уйти и «не беспокоить людей в позднее время», он взял доску и забил хозяина дома насмерть. А потом закопал труп…
Аналогичный случай был в Тюмени. Сначала хозяин выпивал с гостем. Потом рассорились. Хозяин взял ружье и прострелил гостю ноги. А когда гость оказался лежащим на полу, хозяин выстрелил ему в голову…
Поражает готовность к убийству. Легкость, с которой человек может перешагнуть грань, за которой уже нет ничего человеческого. Один из обратившихся за помилованием, осердясь на компанию, с которой выпивал, выразил свое негативное к ней отношение… плотницким топором. Убил женщину и избил мужчину. А потом облил их тела керосином и зажег. Это случилось в селе Шестаково Заводоуковского района.
Другой решил ограбить бомжа, что жил под открытым небом в лесополосе у Рабочего поселка в Тюмени. На свое несчастье бомж проснулся и поинтересовался: что тут происходит? Пришедший обиделся и… задушил бомжа. Тело попытался сжечь…
Я думаю, нет, я точно знаю, что члены комиссии уже по определению готовы понять человека. Они считают, что помилование — необходимо не только самому осужденному, но и обществу в целом, которое держится не только на строгости законов и неминуемости их исполнения. Но и на милосердии.
Конечно, членам комиссии хочется быть милосердными. Хочется миловать (хотя, естественно, право помилования принадлежит только президенту, мы только поддерживаем просьбу осужденного или отказываем в поддержке). Но как, скажите, отпускать на свободу того, кто не понимает ценности человеческой жизни? Вот и получается — хочется, но нельзя.