«… И прочих сволочь»
Так, с ударением на последнем слоге, царь Петр I определил мобилизацию своих подданных на Северную войну со шведами. То есть надо было притащить в войско всех, кто, выражаясь нынешним языком, «косил» от военной службы.
Со временем глагол «сволочь» превратился в существительное «сволочь». Этим словом назвал режиссер Александр Атанесян свой фильм о другой войне — Великой Отечественной.
Как и многосерийный «Штрафбат», картина «Сволочи» неоднозначно принята зрителями. Одни на эмоциональном уровне верят в кинематографическую версию военной истории, другие считают ее очернительством прошлого.
Eсли в телесериале идет речь о штрафниках-уголовниках, пожелавших кровью искупить вину на фронте, то в фильме, поставленном по сценарию писателя Владимира Кунина, рассказывается о юных преступниках-сиротах, попавших во время войны в лагерь по подготовке диверсантов и разведчиков.
ФСБ России опровергло наличие исторической основы показанных событий: «… в архивах ФСБ нет каких-либо материалов, подтверждающих существование в системе органов НКВД такого рода «детских диверсионных школ», аналогичных описанной в фильме «Сволочи».
Но о штрафниках раньше тоже молчали, а после «Штрафбата» нашлось в архивах объявленное приказом наркома обороны СССР Сталина от 28 сентября 1942 года N 298 «Положение о штрафных батальонах и штрафных ротах действующей армии» и «Перечень» 1092 таких подразделений, через которые до мая 1945 года прошли 427910 человек.
Кроме того, в фильме «Сволочи» не утверждается принадлежность «детской диверсионной школы» к НКВД, НКГБ и военной контрразведке «СМEРШ», образованной 19 апреля 1943 года. Диверсия по уничтожению базы снабжения войск противника, обнаруженной в горной Трансильвании (Румыния), планируется вовсе не в НКВД, а в штабе Закавказского военного округа накануне, судя по всему, Яссо-Кишиневской наступательной операции, в результате которой были освобождены Приднестровье и Молдавия, а союзница Германии — Румыния -потерпела 23 августа 1944 года военное поражение.
Хотя… специальные военные школы для 14-летних подростков — артиллерийские, военно-морские и военно-воздушные — существовали в СССР с 1937 по 1955 годы. Кроме общеобразовательных дисциплин, дети изучали основы военного дела, занимались строевой и физической подготовкой. Они носили специальную форму и знаки различия.
В войну 1-ю Московскую спецшколу ВВС эвакуировали в Заводоуковск — ее окончили будущие космонавты Леонид Демин и Владимир Комаров. А воспитанники вывезенной из Ленинграда в Тобольск артиллерийской спецшколы успели сгореть в самоходках в апреле 1945-го на Зееловских высотах под Берлином.
В такой же военно-авиационной школе стрелков-бомбардиров в Ташкенте учился в 1944-м и автор сценария «Сволочи».
«Комсомольская правда» поддержала точку зрения об исторической недостоверности этого фильма и опубликовала выписку из приказа об отчислении Фейнбурга (это настоящая фамилия писателя — Авт.) из спецшколы «по недисциплинированности». Почему-то такие архивные документы «на 6 листах» быстро нашлись. Но они не цитируются. И поэтому непонятно, в чем выражалась «недисциплинированность курсанта 75-классного отделения» и куда его откомандировали для дальнейшего прохождения военной службы. Может быть, в другую спецшколу -диверсионную? Например, в организованную под Москвой осенью 1941-го школу особого назначения ГУЛАГа для подготовки заключенных, пожелавших воевать в тылу противника. Об этой школе упомянул в своих воспоминаниях Павел Судоплатов — начальник 4-го управления НКВД, диверсионного. А если учесть, что в свое время по постановлениям ВЦИК 14-летних, а в отдельных случаях и 12-летних подростков наказывали за совершенные преступления или за родство с «врагами народа» так же, как взрослых граждан, вплоть до смертной казни, то история «Сволочей» не кажется выдуманной.
По-взрослому
Министр обороны Российской Федерации Сергей Иванов на заседании оргкомитета «Победа» призвал участвовавших представителей Общественной палаты подумать о мерах, которые положили бы конец «дебилизации населения посредством отдельных передач в СМИ». Среди подвергнутых критике фильмов и телесериалов были и «Сволочи».
Но как поступить с «пионерами-героями» — с реальными юными партизанами, разведчиками, диверсантами? Марат Казей, Зина Портнова, Леня Голиков, Саша Чекалин, Володя Дубинин… Погибшему в 1944 году в бою Герою Советского Союза Вале Котику едва исполнилось 13 лет (!). А у катаевского «сына полка» Вани Солнцева и богомоловского сироты-разведчика Ивана разве не было исторических прототипов?
После снятого во время «оттепели» 60-х годов режиссером Андреем Тарковским по повести писателя-фронтовика Владимира Богомолова «Иван» фильма «Иваново детство» наши кинематографисты не обращались к теме «дети войны» (Данька, Валерка и Ксанка из «Неуловимых мстителей», лихо палившие из наганов по смешным махновцам и тупым белогвардейцам, — не в счет). Потому что эта тема — острая и тяжелая: война осиротила и обездолила миллионы детей — по приблизительным данным, по обе стороны линии фронта скиталось около 1,5 миллиона малолеток. Они умирали от голода и болезней. Их убивали. И чтобы выжить в безжалостном взрослом мире, дети по примеру старших сбивались в банды: воровали, грабили и убивали. Таких использовали в своих целях противоборствующие спецслужбы.
В ночь на 13 августа 1942 года шестеро партизан-диверсантов, в том числе 15-летний Леня Голиков, устроили засаду на шоссе Псков — Луга. Вот как сам Голиков описал эту операцию: «… Мы залегли недалеко от деревни Варница. Ночью движения не было. На рассвете из Пскова показалась маленькая легковая машина. Шла быстро, но у мостика, где мы находились, пошла тише. Васильев бросил противотанковую гранату, но не попал. Вторую гранату бросил из канавы Петров. Машина не сразу остановилась, а прошла еще метров двадцать и почти поравнялась с нами. Мы лежали за кучей камней. Из машины выскочили два офицера. Я дал очередь из автомата — не попал… Один офицер побежал через канаву в сторону леса. Я дал по нему несколько очередей из своего ППШ. Петров стрелял по второму офицеру, который все время оглядывался, кричал и отстреливался. Петров из винтовки убил этого офицера. Тогда вдвоем мы подбежали к первому офицеру, по которому я стрелял. Сорвали погоны, взяли портфель, документы; он оказался генералом инфантерии Рихардом Виртцем, ехавшим из Кенигсберга на совещание в свой корпус в Лугу». За эту акцию Леня получил Золотую Звезду Героя Советского Союза.
14 сентября 1943 года в г. Овруч бойцы из спецотряда НКВД «Олимп» взорвали здание гебитс-комиссариата — погибло более 40 немцев, в том числе и гебитско-миссар Венцель, его заместители Шлиффен и Гиллер, комендант города Залсберг. В Берлин отправили шесть гробов с останками высокопоставленных лиц.
Но мало кто знает, что в этой операции, приуроченной к 10-ле-тию прихода Гитлера к власти, участвовали жена и дети истопника паровой котельной здания гебитс-комиссариата Каплюка. Они вместе с обедом носили в котельную взрывчатку, доставленную в отряд из Москвы двумя самолетами. Таким образом удалось накопить 150 килограммов тола. Затем в котельную, также по частям, перенесли взрыватель.
Таких совершенных в годы Великой Отечественной войны террористических акций, подготовка и осуществление которых были связаны для непосредственных исполнителей — взрослых и детей — со смертельным риском и предельным психологическим напряжением — десятки. Однако документальные материалы об этих спецоперациях все еще недоступны для историков, журналистов и кинематографистов.
Немцы тоже собирали на оккупированной территории бездомных подростков: учили стрелять, прыгать с парашютом, ориентироваться в лесу и подбрасывать на железнодорожных станциях в тендеры советских паровозов, замаскированную под уголь взрывчатку.
Школа абвера группы армий «Центр» осенью 1943-го и весной 1944-го подготовила два выпуска таких малолетних диверсантов. Один из них, 13-летний Виктор Плеснецов, на допросе в НКГБ показал: «…Нас переодели в старую одежду… На аэродроме нам выдали по два куска взрывчатки, хлеба, колбасы и 700 рублей. Выбросили на парашютах под Смоленском. Мы с Витей Агурецким переночевали в поле… Ничего взрывать не собирались и утром в деревне Сенники сдались бойцам Красной Армии, которые отвели нас в НКВД…».
Так что на риторический вопрос «Комсомольской правды — а был ли мальчик-диверсант? — ответ может быть только утвердительный: «Да, был!». И не столь важно, обучался ли он опасному ремеслу в советских или немецких спецшколах. Дети воевали наравне со взрослыми на той и другой стороне: в действующих армиях и других вооруженных формированиях — в партизанских отрядах и в «Русской освободительной армии» генерала Власова, в движении Сопротивления и в диверсионных группах 4-го управления НКВД-НКГБ. И отвечали за свое участие в войне по-взрослому.
Перевербованных в 1944-м «СМEРШем», попавших в немецкий плен Юрия Eвтуховича и Николая Горохова и натаскивавших по заданию абвера детей-сирот повзрывному делу, вывели в расположение оперативно-чекистской группы и расстреляли, а сопровождавших своих наставников 44-х малолетних диверсантов переправили через линию фронта в лагерь НКВД, где стали проверять, как проверяли бойцов и командиров, бежавших из плена или вышедших из окружения.
Так что не дети войны — «сволочи», а те взрослые, кто эту войну развязал или втравил их в нее разными способами.
Не зря начальник показанной в фильме спецшколы подполковник Вишневецкий (его играет Андрей Панин) говорит своему помощнику-старшине (Андрей Краско): «Не смей называть их сволочами». Бежать или остаться
Помимо большой группы подростков в картине «Сволочи» действуют двое взрослых руководителей, тоже из заключенных.
Критики считают, что такого не могло быть. Действительно, осужденные офицеры к командованию подобными себе не допускались (этот факт в телесериале «Штрафбат» — явный вымысел). Командирами штрафных батальонов и рот назначались «волевые и наиболее отличившиеся в боях офицеры», получавшие неограниченную власть в отношении своих подчиненных. Так, командир штрафбата пользовался дисциплинарной властью командира дивизии и мог любого штрафника расстрелять на месте.
Но известно, что всесильный шеф НКВД Лаврентий Берия разрешил Судоплатову «привлечь к разведывательно-диверсионной работе опытных чекистов, которых арестовали перед войной и не успели расстрелять».
Прототип Вишневецкого — подполковник Яков Серебрянский, участник похищения в Париже одного из вождей Белого движения генерала Кутепова и других дерзких закордонных операций, арестованный вместе с женой в ноябре 1938 года и приговоренный 7 июля 1941-го к высшей мере наказания (его жена получила 10 лет лагерей «за недоносительство о враждебной деятельности мужа»).
В августе 41-го, благодаря ходатайству Судоплатова и вмешательству Берия, Серебрянский решением Президиума Верховного Совета СССР был амнистирован, восстановлен в органах госбезопасности и назначен… руководителем группы по подготовке разведчиков и диверсантов.
После войны награжденного двумя орденами Ленина и двумя орденами Красного Знамени Серебрянского уволили из органов, отменили решение об амнистии и посадили в Бутырскую тюрьму, где он скончался 30 марта 1956 года (50 лет тому назад) на допросе у следователя Военной прокуратуры Цареградского. И только в 1971-м расстрельный приговор от июля 1941-го был отменен и дело прекращено.
Кстати, сам Судоплатов из-за партийных и ведомственных интриг отбыл во Владимирском централе 15 лет «от звонка до звонка».
Думаю, что критика «Сволочей» заключается не в степени исторической достоверности. Малолетние преступники-диверсанты не собираются ни перед кем искупать вину и умирать за Родину, за Сталина. Когда их десантируют в тыл противника, понимаешь, что, приземлившись, они не станут взрывать немецкую базу, а ударятся в бега. Но пулеметы врага посекли всех парашютистов, кроме двоих — «Кота» и «Тяпы», которые уничтожили скрытый в горах арсенал из мести за погибшую братву.
Атмосфера эпохи и среды, природа мальчишечьей дружбы и мужского героизма показаны непривычно по-новому (в фильме нет ни одного женского лица, даже обязательных в прежнем кино о разведчиках снайперши, радистки или медсестры).
Может, поэтому выходившие из кинозала зрители, немногим старше «Сволочей», украдкой смахивали навернувшиеся на глаза слезы. А после «Бригады» и «Бумера» таких слез я у них не заметил.