Судьба командарма
Начало в N27, 29. Секретный доклад
Этот документ рассекретили через 60 лет после тех трагических событий. Калинин сравнил достоинства и недостатки вермахта и Красной Армии.
Сильной стороной врага он считал стойкость в обороне: «Даже мелкие группы иногда прочно удерживали местность. Дерутся упорно, применяя маневр. В плен сдаются, когда некуда деться… Большую роль во всех боях немцы уделили устрашению. Наступать, исходя из правила: кто испугался, тот наполовину побежден. Это отчетливо выявилось даже в конструкции и окраске орудий, танков, самолетов… С целью устрашения немецкая авиация сбрасывала на голову пехоты пустые консервные банки, железнодорожные костыли и гайки, обрубки рельсов. То же самое по-своему делали танки. Беспорядочно стреляя по рубежам, подходили к нашей обороне, и, если нашими передовыми частями не проявлялось стойкости, танки смело бросались вперед, за ними мотопехота, и все их старания направлялись на нанесение возможно больших потерь. Для устрашения применяется даже такое, на первый взгляд невинное средство, как ракеты. Ночью пускают их с разных мест ив разных направлениях. При этом кричат: «Русс, уходи, окружим!»
Весьма интересны замечания генерала Калинина относительно способов окружения немцами частей Красной Армии. К сожалению, эти выводы не были тогда восприняты советским командованием. А перечисленные им недостатки в боевой подготовке собственных войск не могли не вызвать раздражения у военного руководства.
«На всем театре Западного фронта, — писал Калинин, — я ни разу не видел движения колонны «в ногу». Обычно часть в походе представляет собой гнусную картину. Вместо строя — толпа, никем не управляемая. При появлении даже отдельных самолетов колонна самостоятельно разбегается, сбор идет медленно и не на свои места. О дисциплине у нас говорит каждый школьник, каждый боец понимает ее необходимость и может на эту тему умную вещь сказать, а дисциплины нет. Нет твердых навыков во владении оружием. Особенно плохо владеют автоматической винтовкой. Красноармейцы легко бросают ее и почти всегда готовы заменить ее на 50-летнюю старушку, на нашу трехлинейную винтовку. А немцы, наоборот, любят нашу автоматическую винтовку. Главное, за что она не пользуется должным уважением у красноармейцев — это ее потребность в большом уходе.
Артиллеристы далеко располагаются со своими командными пунктами, и вследствие этого — стрельба по площадям. Мелкие огневые точки противника безнаказанно сидят в щелях и наносят огромные потери героической пехоте.
Все еще много у нас фронтальных атак. Мы часто по воробьям бьем из пушки. Перед отдельными автоматчиками разворачиваем батальон, несем потери, а враг уходит… Штабы сильно раздуты. Скорее дивизию согласимся расформировать, чем вычеркнуть из штатов штаба должность одного делопроизводителя. Eще более чудовищные формы приняла охрана штабов. Помимо штатных частей, привлекаются подразделения от войск. Я уже не говорю о том, что части, охраняющие штабы, держатся в полном комплекте, когда в ротах не остается и по десять человек!»
Сейчас трудно сказать, воспользовалось ли предложениями и рекомендациями генерала Калинина высшее военное руководство страны. Но о том, что критика боеспособности Красной Армии не понравилась Сталину, свидетельствует его решение отправить опытного генерала в тыловую Сибирь, чтобы сформировать двенадцать новых дивизий, в их числе 368-ю и 384-ю стрелковые дивизии, которые выступили на фронт в ноябре 1941 года из Тюмени и Ишима.
После Сибири Калинин командовал Приволжским военным округом, продолжал готовить резервы.
Мобилизацией, призывом и укомплектованием войск до войны занимался Генеральный штаб. 29 июня 1941 года было создано Главное управление формирования войск Красной Армии. Оно ведало созданием новых частей и обучением новобранцев. Начальником этого управления и заместителем наркома обороны стал армейский комиссар первого ранга Щаден-ко, соратник Сталина, Ворошилова и Буденного по гражданской войне.
«Я все больше склоняюсь к тому, что одной из основных причин наших неудач на фронте, — писал генерал Горбатов, — является недостаток квалифицированных кадров командного состава: сколько опытнейших командиров дивизий сидит на Колыме, в то время как на фронте приходится доверять командование частями и соединениями людям, хотя и чистым, и преданным, и способным умереть за нашу Редину, но не умеющим воевать. Все это усугубляется неумелым подбором кадров. .. Да и может ли быть иначе, если формированием войск руководит Eфим Афанасьевич Щаденко, который сам мало смыслит в военном деле».
Хрущев в своих воспоминаниях, не сдержавшись, назвал Щаденко «совершеннейшим кретином». Только в 1943 году Сталин убрал Щаденко из Наркомата обороны, отправил членом Военного совета Южного, а затем 4-го Украинского фронтов. Щаденко стал генерал-полковником, получил четыре ордена Красного Знамени, полководческий орден Суворова 2-й степени, был членом ЦК КПСС и депутатом Верховного Совета СССР.
«К концу жизни он стал совершенно ненормальным, — вспоминал главный военный прокурор Николай Порфирьевич Афанасьев. — К чванству и кичливости прибавилась какая-то патологическая жадность и скопидомство. Щаденко остался один — жена умерла; детей не было. На собственной даче он торговал овощами и копил деньги. Заболев, он повез в Кремлевскую больницу свои подушки, одеяла и матрац. Когда он умер, в матраце оказались деньги — свыше ста шестидесяти тысяч рублей. На них он умер…».
Можно представить, каково грихорилесь Калинину в подчинении у Щаденко.
«Бывало так. Звонок. В телефонной трубке слышится сердитый голос:
— Что у вас готово к отправке на фронт?
Даю подробную справку. Тут же слышу другой вопрос:
— Сколько сможете в ближайшие дни сформировать новых дивизий?
Докладываю о мобилизационных возможностях округа.
— Мало. Нужно не восемь, а пятнадцать дивизий. Это приказ.
— Где же взять людей? Из ресурсов округа мы не в состоянии сформировать такое число дивизий.
— Ищите хорошенько, найдете. Никаких объяснений Щаденко не слушал. Пришлось сократить призывной возраст, увеличить срок пребывания в запасе, пересмотреть отсрочки от мобилизации. Медицинские комиссии закрывали глаза на болезни».
Как проходило формирование пополнений для фронта? Калинин вспоминал: «Командир будущей дивизии или бригады подбирал себе из резерва нескольких офицеров административно-хозяйственной службы, получал несколько автомашин, лагерные палатки и вместе с представителем штаба округа определял место дислокации соединения, обычно где-нибудь на опушке леса, реже — в населенном пункте (чтобы избежать соблазнов большого города). Через день два в дивизию начинали прибывать командиры полков, батальонов, рот и взводов. При штабе округа имелся постоянный резерв офицеров. Пополнялся он за счет командиров, окончивших ускоренный курс военных училищ офицеров запаса и возвращавшихся в строй из госпиталей. Одновременно в формирующуюся часть поступал и рядовой состав. Красноармейцев запаса обучали по семидневной программе. К концу недели проводили стрельбы, и в бой…
После истощения основных мобилизационных ресурсов формирование пополнений велось в запасных полках. Затем маршевые батальоны и роты отправлялись на передовую».
Калинин не скрывал: «В материальном отношении запасные полки в то время были обеспечены крайне неудовлетворительно. Люди чаше всего размещались в тесных, не приспособленных к жилью помещениях, в землянках… Недоставало посуды, поэтому кормить людей приходилось в несколько очередей. Не хватало учебного и боевого оружия, наглядных пособий. Запасники научились изготовлять его кустарным способом, маршировали с деревянными винтовками, а бутылки бросали в фанерные макеты танков.
Ветераны, прошедшие запасные попки и бригады, мечтали об одном: скорее бы на фронт. Спали на нарах в запиваемых водой землянках. Тучи блох не давали сомкнуть глаз, а утром, после бессонной маеты, с полной выкладкой марш-бросок на 35-40 километров. По возвращению — бурда без крупинки соли да пайка хлеба, варьировавшаяся на весь день. Кто во всем этом виноват, мы тогда не знали. Может быть жулики-интенданты, кравшие без зазрения совести, сообразуясь с тем, что со дня на день нас должны отправить на фронт, а там, глядишь, война все спишет».
Окончание следует.