Маленький Юрка: по-прежнему чужой среди чужих
У малыша, обнаруженного в мусорном контейнере на улице Волгоградской ранним утром 12 апреля, нашелся папа.
В редакцию Дмитрий позвонил после того, как прочитал в газете статью про найденыша. Он был уверен, что речь в публикации идет о его жене и ребенке. На следующий день в коридоре госпиталя для ветеранов войны, где Дмитрий проходит лечение, он встретил меня вопросом: «Как это все случилось? Где сейчас ребенок?».
— С ним все в порядке, — отвечаю я. — Он в детском стационаре, врачи говорят, что чувствует себя хорошо.
— Мне бы его увидеть…
— Знаете, мальчику очень повезло. Eсли бы на улице было холодно, если бы его вовремя не нашли, если бы врачи не приехали так быстро… «Скорая» добралась за 13 минут.
«Что я несу? — думаю про себя. — Повезло! Eдва родившись, оказался в мусорном баке».
— Я тоже был один, — продолжает Дмитрий, — мы снова сошлись. Через некоторое время Наталья увезла детей к матери в Шорохово, а сама пропала. Теща приезжала ко мне, говорила, что подала в розыск и что хочет подать документы на лишение Натальи родительских прав… Жена вернулась в августе 2005-го, сказала, что все это время была в деревне у матери. В сентябре забеременела, мы решили, что рожать она будет здесь, в Тюмени. В феврале она вновь собралась ехать домой, за документами. Уехала и пропала.
— Она не состояла на учете в больнице?
— Нет. Я ей все время говорил: «Сходи в больницу, сходи». Ни в какую.
— Когда она исчезла, вы пытались ее найти?
— Нет. Знаете, у нее ведь и раньше такое было, могла пропасть на долгое время. Я подумал, что она собралась рожать дома, в Исетском районе. А потом увидел вашу газету и сразу все понял. Наталья ведь сейчас в СИЗО находится? Хочу с ней быстрее развестись. А сына заберу.
— Как растить собираетесь?
— Eсть кому растить, у меня ведь мама, бабушка, сестра… Воспитателей хватает.
— Как вы думаете, почему Наталья так поступила?
— Она любит веселую жизнь, компании, гулянки… Зачем ей этот ребенок? Я уверен, он бы ей только мешал. За ним ведь надо ухаживать, кормить, пеленки стирать, ночами не спать. Сейчас, если ее отпустят, Наталья пустится во все тяжкие. Я в этом уверен. А что ей? Дети уже большие, к тому же за ними бабушка ухаживает. Старший, Павел, мамой бабушку называет.
— Дмитрий, значит, вы серьезно настроены на то, чтобы забрать сына к себе?
— Конечно, а как иначе. Хоть бы посмотреть на него!
Звоню заведующей детским стационаром Татьяне Бодровой.
— Здравствуйте, у меня хорошая новость. Нашелся отец нашего малыша.
— Ну даже не знаю, хорошая эта новость или плохая, — скептически замечает Татьяна Васильевна. — А где он раньше был, почему допустил такое?
— Он хочет увидеть ребенка.
— Без разрешения органов опеки мы не имеем права показывать ему ребенка. Отцовство нужно доказать. Пока не будет необходимых документов, малыша ему не отдадут. Хотя он может звонить, интересоваться состоянием ребенка…
Сообщаю информацию Дмитрию, пытаюсь объяснить, с чего начать, куда обратиться. И слышу в ответ: «Слушай, может быть, ты позвонишь в опеку, узнаешь, что там и как, а потом мне расскажешь».
Теперь и я не знаю, к лучшему ли все происходящее? А тут еще звонок бабушки Дмитрия, которая с надрывом кричала в трубку, что «в семье и так много проблем, а он (видимо, Дмитрий. —А. К.) сидит без работы»…
Так много вопросов! Почему так спокойно реагировал на долгое отсутствие беременной супруги? Почему не позвонил в Шорохово, не поинтересовался, там ли жена? Почему не настоял на том, чтобы Наталья наблюдалась у врачей? Почему не побежал в больницу к малышу сразу, как только узнал об этой трагедии? Почему просит меня, постороннего человека, договориться с врачами, чтобы позволили увидеть малыша? Почему просит позвонить в органы опеки и узнать, что делать в такой ситуации?
Говорят, что ребенку всегда лучше в семье, чем в детском доме. Но что ждет бедного маленького Юрку, который и так уже натерпелся. Как его встретят в доме отца? Будет ли он нужен? Будет ли он любим? Наконец, хватит ли у папы терпения собрать все бумажки и добиться того, чтобы сын остался с ним?
Так хочется, чтобы эти вопросы не повисли в воздухе.