Мыши, коты, кони — все они люди
Кукольные спектакли «Золотого Конька» не проходили предварительного отбора. Это заметно.
Eсть сильные участники, есть слабые. Однако и те, и другие позволяют понять, как живет и развивается, если развивается, театр кукол.
Возможность сопоставить и сравнить всходы различных театральных почв получили не только специалисты, но и случайная публика, в том числе родители, которые купили детям маленькое развлечение, не подозревая, что театр кукол — это вид искусства, и там есть какие-то художественные задачи, тенденции, новации. Да-да, вид искусства, родня драматическому театру, но никак не его младший брат.
Фестиваль открыла притча «Кот и мыши» Красноярского краевого театра кукол. Спасибо программке, из нее я узнала, что спектакль создан по мотивам адыгейских сказок. Без программки Адыгея не про-, сматривалась. Задник, выполненный в виде географической карты, не помог уточнить место действия: море, похожее очертаниями на Черное; лоскут суши, похожий на Кавказ. Акцент рассказчика не носил определенной национальной окраски. Такой акцент бывает у свадебного тамады, извергающего поток специфических анекдотов и тостов. Звучала лезгинка, мелькали намеки на Сталина, джихад, террористические акты, ближневосточные конфликты…
Ладно, мы — большинство из нас — не знатоки географии. Смутно представляем, что такое Адыгея, да и в местонахождении Красноярска не слишком уверены. Зато улавливаем исторические и политические параллели. А они в этом спектакле важнее прочих параллелей, не говоря уже о меридианах.
Бородатый анекдот о дряхлом коте, обманувшем мышей, рассказан с длиннотами, необязательными лирическими отступлениями, в нем много нестыковок, путаницы, и все-таки он тронул сердца. Сходство Кота с «вождем народов» (тут вспомнишь и песенку Окуджавы о чёрном коте, который давно мышей не ловит) кажется нелепым, потом смешным, потом страшным. Решение мышей отомстить коту ценой собственной жизни открывает трагическую изнанку забавной, на первый взгляд, ситуации. Финал неожиданный: мыши отказались от мести, прислушавшись к мудрому совету, сбросили вдовьи наряды и начали жизнь заново.
Обаяние спектакля сосредоточено в куклах. Это забавные жители аула: брадобрей и его лысый клиент в лысой папахе, кузнецы, которые промахиваются мимо наковальни, то по пальцу ударят, то по лбу. Это мыши, гордые горцы, обитающие в подполье. И конечно, Кот с брылями и заплывшими глазками.
Постановщик Eвгений Ибрагимов известен тюменским театралам. Осенью в программе фестиваля «Золотая маска»: лучшие российские спектакли» Хакасский национальный театр «Сказка» показал спектакль Ибрагимова «Иуда Искариот. Предатель».
В «Сказке о рыбаке и рыбке» Читинского областного театра кукол игра живым планом перевесила кукольную составляющую. Но это было потешно, не утомительно. Публику, да и жюри, очаровала Старуха Ирины Пугаевой: по тексту, отрицательный персонаж, а по воплощению — настолько интересный, подвижный, переменчивый характер, что не имеет смысла выделять ту или иную черту, вроде скупости или вредности. Позже, на капустнике, выяснилось, что в этом театре умеют работать с куклой. Так зачем же читинцам понадобилось долго-долго молоть языком в предисловии к пушкинской сказке, если их руки выражают мысль гораздо точнее и тоньше?
Иркутские «Птицы белые, птицы черные» доказали, что театру кукол все возрасты покорны. Здесь не забыли об искусстве удивлять, завораживать, манить зрителя. Правда, трюки с куклами и многочисленные затеи художника Александра Шлыкова почти не связаны с сюжетом. Они самодостаточны, как вставные номера.
Режиссер Юрий Уткин (сколько острот, должно быть, он вытерпел из-за своей фамилии, перекликающейся с названием спектакля и названием театра — «Аистенок») стал заложником неуклюжей пьесы Анатолия Байбородина, составленной из двух сказок. Два схожих мотива не срослись в целое, сходство у них не глубинное, а поверхностное (такое же случайное, как перекличка фамилии с названиями).
Фантазия Челябинского областного театра кукол «Куда ты, жеребенок?» выросла из пустячной истории. Возможно, песчинка не претворилась в жемчуг, и спектакль — лишь призрак жемчужины, иллюзия, наподобие тех, что показали жеребенку в цирке: с виду все воздушно и легко, а за этим сплошные углы, грубая, шершавая материя. Волшебство спектакля — в атмосфере, парящей над сюжетом.
Алтайский «Морозко» вернул взрослых в детство. С таких спектаклей начиналось и мое знакомство с театром кукол. Длинная, сиропная сказка, персонажи мельтешат, бестолково топчутся на месте, сюсюкают. Основное упущено, зато лишнего с избытком.
Смотрела и вспоминала, почему не любила этот вид искусства: оказывается, то было не искусство, а только вид его.
НА СНИМКАХ: актриса Кристина Гунба в спектакле «Птицы белые, птицы черные»; сцена из спектакля «Морозко».
***
фото: