Триптих-229
22 июня — 65 лет с начала Великой Отечественной войны
(Продолжение. Нач. в N 80-81)
… Картинки Равенсбрюка. Дети, привезенные из Освенцима, и среди них трехлетний мальчик Миша… Работа на ткацкой фабрике, наказания за каждую ошибку. У Маши однажды «сбежал» челнок…
«Девочки замерли, сейчас меня забьют… Мастер-румын подошел, а меня из-за станка было еле видно. Он только глянул и ушел… Наши раненые работать не могли, их взяли на «черный транспорт». Это значит, в газкамеру. Eвгения Лазаревна Клем сказала: «Объявим голодовку, пусть наших вернут!» День, другой, третий… Только воду пьем. Чешки-заключенные несут нам продукты, мы отказываемся… Вы знаете, девочек вернули!
Мы все время настаивали, что с нами не имеют права поступать так, мы — военнопленные, есть соответствующая конвенция…»
А потом пришло освобождение.
Из фильтрационного дела Родькиной Марии Михайловны:
«Я помню день освобождения. Это не радость была для меня. Я предполагала, что тысячи упреков могут быть брошены по моему адресу. Так и случилось. Человек в гимнастерке, увешанной воинскими знаками, стучал себя в грудь кулаком и повторял: «Я — ваш освободитель!» А как нас унижали в офицерской столовой части, разместившейся в бывшем концлагере! Как пренебрежительно к нам относились! Как будто все они — герои, а мы — изменники Родины. Да, мы — не герои. Мы — жертвы войны. И если бы за нас тогда не вступился комиссар Рубежанский, не знаю, смогла бы я все это вынести».
А после был родной Ишим.
Из рассказа Бердюгиной Марии Михайловны (г. Ишим, 18 мая 2006 года):
— Я вернулась и стала искать работу. Мне подсказали: иди в горком комсомола, они же тебя посылали на фронт. Пришла. Там был некий Кириенко, который, я думаю, ни разу не слышал, как пикируют самолеты с бомбами. Он сказал мне: «Я~3а тебя партбилет ложить не буду!» Я сначала не поняла. Так он объяснил: «Зачем ты вернулась? Зачем попала в плен? У тебя в сумке были бинты, а вокруг стояли березы»… Значит, я должна была покончить с собой? А то, что у меня вокруг двадцать раненых и все кричат: «сестричка!» и просят помочь? Вот так меня встретили из плена…
И была еще одна, личная причина для переживаний. Сверстник Костя Ражев, еще довоенная симпатия, пришел домой героем. Настоящим, с Золотой Звездой на гимнастерке.
Из фильтрационного дела Родькиной Марии Михайловны:
«У меня еще был яркий — из случаев случай. Это было здесь, в Ишиме. Я встретилась со старым другом, у меня пробудилась к нему прежняя любовь, прежнее желание видеть его, встречаться с ним. Но как пушинка против ветра, я была отброшена. Он мне с ехидством ответил: «Ах, вы были в армии? были в плену?» Между нами пропасть. Больше мы не встречались… И что мне осталось? Замкнуться, уединиться и только жить для своих стариков».
Я не мог не спросить: неужели в самом деле после всего пережитого она готова была наложить на себя руки, как сообщал «источник» в Ишимский РО МГБ?
— А как вы думаете? Eсли с января до сентября — бесконечные допросы. Eсли спрашивают об одном и том же… Да меня хоть ночью сейчас разбуди, я все повторю слово в слово — как в плен попала, как болела тифом в лагере в Славуте, как ткала мерзкую полосатую ткань, как мы наших раненых девочек отбивали от «черного транспорта» в крематорий, как в конце апреля эсэсовцы гнали заключенных из Равенсбрюка, а сами прятались от наших самолетов в середину колонны…
И снова надо было выстоять. Выдержать. Пройти все, получить разрешение на работу и кормить своих стариков. Дома — отец-пенсионер. И есть нечего, жили от картошки до картошки…
Только в сентябре, придя на очередной допрос, Маша услышала, что следствие по ее делу окончено, теперь можно получить паспорт и устроиться на работу.
Потом из армии демобилизовался Михаил Бердюгин, зашел по делам в горком физкультуры. И все пошло своим чередом — дети, внуки.
Счастливый финал? Душа успокоилась и прошлое забыто?
Внешне — может быть. В середине 60-х годов вышла книга Антонины Никифоровой о советских женщинах-военнопленных Равенсбрюка — «Повесть о борьбе и дружбе». Eсть в ней и строки, посвященные нашим землячкам из Ишима — Тамаре Шастуновой и Марии Бердюгиной-Родькиной.
Эпоха водила рукой автора, члена советского комитета ветеранов войны, «выездной», принимавшей участие в международных конгрессах, подруги французских, немецких, голландских коммунисток, участниц антифашистского подполья в концлагере -Розы Тельман и Мари-Клод Вайян-Кутюрье. Так и бывший санинструктор 229-й и бывшая военнопленная теперь, в книге Никифоровой, совершенно, кажется, счастлива — «вышла замуж, работала, воспитывала детей, а когда дети подросли, выполнила свое заветное желание — учиться».
Так почему же Мария Михайловна Бердюгина до сих пор убеждена, что через всю ее жизнь, а не только через военные годы, прошла черная полоса? Почему она «всю жизнь молчала»? Почему до сих пор считает себя жертвой? Не только жертвой военных обстоятельств, неудачной войсковой операции в большой излучине Дона летом 1942 года, но и всей послевоенной нашей истории?
Надежда
Прежде чем начать третий рассказ нашего триптиха, страшного треугольника, составленного войной, пленом и тем, что принято считать безмятежной мирной жизнью, вспомним о том, что мы уже рассказали.
Валерия Гнаровская, эвакуированная, телефонистка из села Бердюжье. В апреле 1942 года мобилизована в 229-ю «ишимскую» стрелковую дивизию. Eдва не попала в плен в большой излучине Дона, где дивизия была полностью уничтожена. В числе 750 бойцов из почти десяти тысяч личного состава 229-й Гнаровская успела переправиться на восточный берег Дона. Продолжала воевать в составе 244-й СД. Погибла в сентябре 1943 года, спасая раненых от прорвавшихся немецких танков. Посмертно удостоена звания Героя Советского Союза. Правда, в наградном листе проставлена другая формулировка: «спасая штаб полка…», как «более достойная» с номенклатурной точки зрения…
Мария Родькина (Бердюгина), ишимская школьница, воспитатель детского сада. Призвана в апреле 1942 года, санинструктор эваковзвода 380-го медико-санитарного батальона 229-й СД. Попала в плен под хутором Калач 10 августа 1942 года. До конца войны содержалась в лагере Равенсбрюк. После войны в течение почти целого года проходила фильтрацию — проверялись обстоятельства ее пленения, поведение в концлагере. Все послевоенные годы (до 1995 г.) слышала в свой адрес упреки как бывшая военнопленная…
Галанцева Надежда Спиридоновна. 1923 г., ст. Ламенская Голышмановского района. Работала в конторе связи сортировщицей писем, г. Барабинск Новосибирской обл. Призвана в РККА в апреле 1942 года. Санинструктор 524-го СП 112-й СД 62-й армии. Попала в плен 8 августа 1942 года в районе станицы Чир Сталинградской обл. Бежала из плена через шесть дней, скрывалась на оккупированной территории. Освобождена советскими войсками в 1943 году.
Продолжение следует.