Тюменские тайны рижского ОМОНа
2 декабря 1988 года приказом министра внутренних дел СССР генерал-лейтенанта Вадима Бакатина при МВД Латвийской ССР был образован отряд милиции особого назначения.
С тех пор почти каждый субъект Российской Федерации и большие города обзавелись такими специальными милицейскими подразделениями.
Но в посткоммунистическую историю бывших советских республик вошел лишь один ОМОН — рижский. Много лет его название не сходило с первых полос газет.
Как все начиналось
Первоначальная численность рижского ОМОНа — 148 человек, из них 20 офицеров. В отряд подбирали милиционеров в основном из патрульно-постовой службы, так как предполагалось, что они будут разгонять несанкционированные демонстрации и подавлять массовые беспорядки.
Средний возраст омоновцев — 26 лет, главным образом русские, около 20 латышей, украинцы, белорусы, татарин, грузин… Завербовались сюда и несколько «афганцев», среди них капитан милиции Млынник, будущий командир отряда.
Справка. Млынник Чеслав Геннадьевич родился 28 июля 1960 года в д. Лугомовичи Гродненской области, белорус, окончил заочно в 1991 году Минскую высшую школу МВД СССР. Награжден медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги».
Получив почти полную самостоятельность, ОМОН по своей инициативе занялся борьбой с нелегальной торговлей спиртным, широко распространившейся после 1985 года из-за антиалкогольного законодательства.
Омоновцы расправлялись с торговцами на месте: забирали у них деньги, изъятой водкой заставляли мыть автомашины и тротуары, действовали кулаками и дубинками.
В первый год своей деятельности твердость и решительность ОМОНа многим нравились. Выгодно отличавшиеся от своих коллег по милиции мужественные и крепкие парни в черных беретах вселяли в рижан уверенность. Мелкие прегрешения таким замечательным ребятам можно было простить.
Историк Леонид Млечин считает главной причиной всех последующих событий двоевластие, установившееся в Латвии с мая 1990 года.
С одной стороны, законно избранный парламент и сформированное им правительство. С другой — антиправительственная коалиция: компартия Латвии во главе с первым секретарем ЦК Альфредом Рубиксом, Интердвижение, КГБ и Прибалтийский военный округ (его штаб находился в Риге).
Фактически советская власть в Прибалтике уже перестала существовать. Но Москва не хотела признавать независимость Латвии, Литвы и Эстонии и спровоцировала там тяжелую политическую борьбу, в которую и втянулся ОМОН.
Первоначально отряд поддержал новую власть. 15 мая 1990 года он стал героем в глазах латышского народа. В этот день военные в первый раз пытались свергнуть республиканский парламент. Офицеры штаба ПрибВО и переодетые в штатское курсанты военных училищ штурмовали здание парламента. Власти вызвали омоновцев, которые легко отбили штурм. «Черные береты» ждали заслуженного вознаграждения. Но его не последовало.
18 июня 1990 года от должности министра внутренних дел республики был освобожден генерал-лейтенант Бруно Штейнбрик, выходец из КГБ и член ЦК КПЛ, создавший ОМОН и умевший находить с омоновцами общий язык.
Новый министр — полковник милиции Алоиз Вазнис, бывший начальник уголовного розыска республики, запретил «черным беретам» работать в кооперативе «Викинг» по охране ресторанов, дорогих магазинов и отдельных лиц, которым это было по карману. Лишенные серьезного приработка омоновцы зароптали. Началась их чистка по национальному признаку — малый стаж жизни в Риге не гарантировал им получения гражданства, латышского языка они не знали, ничего другого, кроме патрулирования «узких улочек Риги», не умели.
Командир отряда подполковник милиции Эдгар Лымарь отказался подчиниться Вазнису и через газету компартии «Советская Латвия» заявил, что будет выполнять только те приказы, которые не противоречат Конституции СССР и Конституции Латвийской ССР.
Тогда новый министр запретил выдавать взбунтовавшемуся ОМОНу положенные ему деньги, амуницию и горючее. Правительство республики потребовало от МВД СССР расформировать рижский ОМОН.
Но Бакатин по просьбе Рубикса («учесть нарастание сепаратистских настроений в Прибалтике») сохранил отряд, переподчинив его 42-й дивизии внутренних войск МВД СССР (ее штаб находился в Вильнюсе, а два полка — в Риге). Кроме табельных пистолетов Макарова, омоновцев вооружили автоматическим оружием и гранатами, а также передали им бронетехнику.
3 декабря 1990-го Бакатина на посту союзного министра внутренних дел сменил бывший первый секретарь ЦК Латвийской компартии Борис Пуго. Eго первым заместителем стал командовавший 40-й армией в Афганистане генерал Борис Громов.
Узнав об этих назначениях, рижские «черные береты» вошли с автоматами наперевес в кабинет министра Вазниса и вручили ему своеобразную пиратскую «черную метку»: «Приносим свои соболезнования сотрудникам центрального аппарата МВД Латвийской республики».
В новогодние дни 91-го почувствовавший силу ОМОН занял рижский Дом печати.
«Чтобы навести порядок и установить советскую власть в Риге, достаточно нашего отряда. Мы готовы выполнить любой приказ президента. Надеемся, что он скоро будет, — сказал журналистам старший лейтенант ОМОНа Александр Кузьмин. — Разгоним существующую власть, возьмем под охрану стратегические объекты и устроим суд над националистами».
Новое руководство МВД СССР пыталось успокоить встревоженного дерзостью омоновцев Вазниса. 14 января он получил телеграмму за подписью Громова: «… Как Вам известно, со стороны союзного министерства приняты меры усиления контроля за оперативно-служебной деятельностью отряда…»
Но в тот же день ОМОН разоружил отделение милиции «Вецмилгравис», в Риге. На следующий день — местный факультет Минской высшей школы МВД, откуда унесли 42 автомата, 215 пистолетов, пять пулеметов, четыре снайперские винтовки, два гранатомета и боеприпасы.
Так в Риге началась милицейская война.
Чем все закончилось
В такой тревожной обстановке находившийся в резерве МВД СССР Штейнбрик заявил: «… Такое формирование как ОМОН опасно при любом правительстве. Пришлых командиров, назначаемых из Москвы, омоновцы не признают. Авторитетом пользуется Млынник, не отличающийся сдержанностью. Отряд контролируется и Особым отделом КГБ Прибалтийского военного округа. Их анархизм опасен. Не исключаю новых вылазок. Не думаю, что они выполняют чьи-то конкретные указания, но не исключаю, что им могут подбрасывать информацию, провоцирующую ребят на те или иные действия».
Прогноз чекиста Штейнбрика подтвердился: 16 января омоновцы, опасавшиеся нападения на захваченную ими базу «Вецмилгравис», открыли стрельбу. Был случайно убит водитель проезжавшей мимо автомашины.
На следующий день подал рапорт об увольнении из ОМОНа сержант Герман Глазов. Журналистам он рассказал:
«Командир отряда Млынник нам говорил: «Ребята, в Латвии поднимает голову фашизм. У нас есть данные, что здесь каких-то два министра работают на ЦРУ, поэтому и в магазинах сейчас ничего нет — все продается туда. Они против нас, русскоязычных, поэтому если вы хотите здесь жить — боритесь». Мы поверили. Обо всей этой шумихе, которая здесь началась, что ввести здесь президентское правление, мы знали месяца за полтора. Eще где-то в декабре нам говорили, что потерпеть надо до 15 января. А потом в Латвии будет президентское правление, и мы станем личной гвардией наместника президента. Командир говорил: «У каждого из вас будет по машине «Ниссан» и по квартире в центре Риги». Этому тоже верили. И я сначала тоже верил. Но после этой смерти понял: мы слишком далеко зашли».
18 января в Москву ушло донесение за подписью Вазниса: «… Мною всем подразделениям и органам внутренних дел МВД Латвийской республики отдан приказ в случае попыток проникновения ОМОН в здания и помещения органов внутренних дел открывать по ним огонь на поражение».
Но еще через два дня ОМОН захватил здание самого МВД Латвийской республики, все хранившееся там оружие и документацию по его учету. При этом погибли два охранявших этот арсенал милиционера, оператор киностудии, снимавший инцидент, и случайный прохожий.
25 января около 500 милиционеров рижского гарнизона на своем собрании в общественно-политическом центре ЦК КПЛ поддержали ОМОН и потребовали отставки министра Вазниса. Мятежный отряд увеличился на полтысячи бойцов с оружием.
Московское телевидение показало проникнутый симпатией к рижскому ОМОНу фильм «Наши» популярного тогда тележурналиста Александра Невзорова. Омоновцы вновь ощутили себя героями.
Они еще не знали, что в январе 91-го зародилось ядро будущего ГКЧП (госкомитет чрезвычайного положения), а в Прибалтике уже обкатывались модели планируемого большого путча. Вариант силового решения проблемы противостояния в Риге показался заговорщикам более «удачным», чем такая же проба сил в Вильнюсе, где 12 января при штурме телецентра погибло 13 человек.
Как вспоминал позднее Млынник, «… В понедельник 19 августа в 6 утра получил указание Пуго вскрыть секретный пакет… И через 8 часов все объекты, относящиеся к категории особой важности, были полностью взяты нами под контроль…»
Но при этом они забыли простую истину: судьбы революций и государственных переворотов решаются в столицах империй. Выступления, даже самые справедливые и удачные на ее окраинах, — всегда лишь бунты и мятежи.
После провала августовского путча в Москве для «черных беретов» в Риге все кончилось.
Теперь понятно, почему из восьми членов ГКЧП застрелился только Пуго, который испугался, что его приказ о свержении в Латвии законно избранной там власти, станет ей известен и его расстреляют как врага латышского народа (Млынник считает, что министра внутренних дел СССР и его жену застрелили).
Позднее командир роты батальона ППС УВД Риги капитан милиции Бровкин, переведенный в феврале 91-го в рижский ОМОН начальником штаба, показал следствию: «… 20-21 августа 1991 года в связи с критическим положением вся документация отряда была сожжена».
Справка. Бровкин Валерий Александрович родился 30 ноября 1954 года в п. Вахтан Шахунского района Нижегородской области, русский, окончил заочно в 1989 году рижский факультет Минской высшей школы МВД СССР. С октября 1991-го по настоящее время — командир тюменского ОМОНа. Неоднократно участвовал с отрядом в контртеррористических операциях на Северном Кавказе. Полковник милиции. Награжден орденами Мужества и медалями «За службу Отечеству» и «За отвагу».
В любом случае ни Горбачев, ни Eльцин не защитили бы Пуго, как не спасли от тюрьмы первых секретарей ЦК компартий Латвии и Литвы Рубикса и Бурокявичуса.
При наступившей в СССР ведомственной неразберихе никто из руководителей территориальных правоохранительных органов не хотел принять скандально известный рижский ОМОН. Согласился начальник тюменского УВД, полковник милиции Вениамин Башарин. Говорили, что за это решение он досрочно получил генеральское звание.
28 августа 1991 года новый министр внутренних дел СССР, генерал-лейтенант Виктор Баранников подписал приказ N 305 «О расформировании Рижского отряда милиции особого назначения».
В этом документе отмечалось: «Учитывая просьбу руководства Латвийской республики и в целях стабилизации оперативной обстановки передислоцировать Рижский ОМОН в г. Тюмень, подчинив его УВД Тюменского облисполкома с последующим расформированием отряда…»
1 сентября на четырнадцати военно-транспортных самолетах 124 омоновца (некоторые с семьями), вооружение, автотехника и другое имущество прибыли в Тюмень. Их разместили в пионерском лагере «Юный дзержинец» на Верхнем Бору.
В тот же день министр внутренних дел РСФСР, генерал-лейтенант милиции Виктор Eрин приказал: «Создать ОМОН при УВД Тюменского облисполкома за счет численности переданной в МВД РСФСР при расформировании (приказ МВД СССР от 28.08.1991 г. N 305) Рижского ОМОНа…
Ни руководство УВД, ни тюменцы не представляли себе событий, последовавших после появления в Тюмени «черных беретов» из Риги.
Продолжение следует.